наркома...
— Милютин, — сказал Георгий, — крупная личность, тогда он был замнаркомсобеса, а потом стал
премьером всей России — Председателем Малого Совнаркома...
Они опять надолго замолчали.
— Ведь Иван — весь как на ладони, — вздохнул Георгий, — из беднейшей крестьянской семьи,
самородок, герой, честнейший мужик... Он помолчал и положил ладонь на ее руку: — А знаешь,
Анка, я теперь, пожалуй, не удивлюсь, если они и за мной придут. Теперь уж не удивлюсь. —
Перестань! - строго сказала она, — накаркаешь на свою голову. Плюнь три раза. — Он легонько
пожал ее руку. — Ань, а нет ли у нас в буфете чего-нибудь горячительного? Уж больно тошно на
душе. — Помедлив, она поднялась с постели. — Не вставай, я принесу сюда. Пусть Витенька спит.
Ты представляешь, что с ним будет, когда он об этом узнает? Его кумир, герой чапаевец и вдруг
такое... Не надо пока ему знать об этом... Господи, когда же все это кончится? — с этими словами она
на цыпочках вышла в столовую.
* * *
В школе, где учился Витька, в актовом зале сняли портрет маршала Тухачевского и вместо него
повесили картину художника Саврасова Грачи прилетели". В тот день ребята ходили растерянные и
молчаливые, девочки тоже притихли. Все они очень любили Красную Армию и героев гражданской
войны...
* * *
Когда И.С.Кутяков служил в Москве, командуя корпусом в Московском военном округе, он иногда
заезжал к Дружининым. Виктор всегда встречал его с огромной радостью. Он гордился тем, что такой
знаменитый герой дружит с его отцом и что они вместе учились. Особенно он любил слушать, как
здорово они поют любимую песню Чапаева "Что ты кружишь, черный ворон, над моею головой...".
Иногда Виктор просил дядю Ваню рассказать что-нибудь о гражданской войне и когда тот
соглашался, затаив дыхание, слушал его рассказы о Фрунзе, Чапаеве, боевом друге — командире
чапаевской разведки Иване Бубенце...
Услышав о том, что Кутяков арестован, Виктор замотал головой:
— Нет, нет и нет! Этого не может быть! Ведь он — герой гражданской войны, у него три ордена
"Красного знамени"... Как же можно?! Это все равно, что арестовать самого Ворошилова или
Буденного! — Пап! — бросился он к отцу, — ну, что ты молчишь? Скажи что-нибудь! — Георгий
Николаевич развел руками: — Что я могу тебе сказать? Будем считать, что это — злая сплетня или
ужасная ошибка. — Он положил Виктору руку на плечо и тихо проговорил: — Будем так считать!
