весело говорила: — Тихо, тихо. Его разбудишь.
Но Виктор давно не спал и все слышал и видел. Стоял в дверях и еле сдерживал радость. Она
спрашивала: — Ну? Ну говори же, ужасный человек! Ну как там?
Она уже обо всем догадалась, но требовала, чтобы он ей все .рассказал по порядку. А он, улыбаясь,
носил ее по комнате и молчал, отворачивая лицо от ее просящих ладоней. По их щекам катились
слезы. Наконец он опустил ее на пол и сказал: — Иди к Погосьянам, одолжи денег. Закатим завтра
пир! У нас сегодня... Рождество... Хрущеве.
* * *
Возвращение Дружинина на завод произвело там впечатление грома среди ясного неба. Случай по
тем временам был и в самом деле необычный. Большинство радовалось: "разобрались где надо и
поступили по совести, недаром товарищ Сталин говорил о бездушном отношении к людям". Кое-кто,
из числа бдительных, многозначительно помалкивали. Исполняющий обязанности директора завода,
главный инженер, здороваясь с Дружининым в его бывшем кабинете, опустил глаза: — Извините,
Георгий Николаевич, бес попутал. Но ведь сам понимаешь... какая была ситуация... В душе я всегда
считал, что ты ни в чем не виноват. А теперь, поверь, я с преогромным удовольствием займу свое
прежнее место. — "А как голоснул бы я на его месте? — думал потом Дружинин. И, отвечая себе на
этот вопрос, решил: "Если бы я голоснул как он, за компанию", я бы перестал быть самим собой ". И
тут же подумал, что сейчас перестали быть самими собой почти все. "Откуда такое стадное чувство?
— размышлял он, — неужели прав Сталин, который, говорят, где-то в узком кругу за фужером
"Хванчкары", высказал мысль о том, что русский человек по своей природе "царист", то есть,
другими словами, человек, молящийся богу на небе и царю на земле. Но ведь этот "царист" совершил
Великую революцию и, совершая ее, распевал на всю Россию миллионами глоток "Никто не даст нам
избавленья — ни бог. ни царь и ни герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой . —
Нет, он не "царист", он — бунтарь! Но куда подевался его бунтарский дух?": — В последнее время
ему на память часто приходила прочитанная еще в студенческие годы фраза из книжки известного
французского просветителя о том, что мало совершить революцию, необходимо, чтобы народ, ее
свершивший, был достоин этой революции. — "Неужели мы оказались недостойными Октября, —
думал он, — неужели был прав Плеханов?!". — Но здесь Дружинин обрывал себя, мысленно обзывая
