В этом году группа пограничников ездила в колхоз помогать колхозникам на уборочных работах. Поехал с другими и Владислав.
Полевые крестьянские работы были ему непривычны. Сначала он мало чем был полезен колхозникам, и те добродушно посмеивались над ним. Но его быстро научили грести и копнить сено, и он пошел наравне с другими.
После трудового дня было приятно растянуться на пахучем сене и слушать, как позванивает кровь в ушах и как отходят онемевшие усталые руки. И Владислав закрыл глаза и бездумно отдыхал.
И снова назойливая память принесла ему тягостные отрывки прошлого: ночевки и отдыхи где-нибудь в грязном, закопченном углу, смрад, вонь, жестокие побои... Владислав потянулся и тихо застонал. Отдыхавший рядом с ним пограничник тронул его за локоть:
— Ты что это, Синельников? Захворал?
— Нет! — приподнялся Владислав, виновато улыбаясь. — Так что-то...
— С непривычки, значит...
Владислав промолчал.
В колхозе Владислав познакомился с хорошей девушкой. Он сразу заметил ее — черноглазую, смуглую сибирячку с ослепительно белыми ровными зубами, с густым руном темных волос, среднего роста, ловкую и насмешливую. Когда пограничники завели пляски и стали вызывать девушек на танцы, Владислав не выдержал и подошел к этой девушке.
— Пойдем, потанцуем!
— А я по-вашему, по-городскому не умею! — лукаво сверкнула улыбкой девушка.
— Давай русскую!
Баянист-пограничник по просьбе Владислава заиграл русскую. Девушка выждала плясового вызова, постояла, поставив руки на крутые бедра, пока Владислав выбивал перед ней дробь ногами и выделывал разные коленца. А потом выпрямилась, закинула одну руку за голову и поплыла. Ее движения были полны легкости и непринужденности. Она перебирала ногами почти незаметно. И лицо ее стало строгим и проникновенным. Она обошла по кругу, поглядывая манящим взглядом через плечо на Владислава. Она все ускоряла и ускоряла движения. И вот — она закружилась вокруг Владислава — легкая и неуловимая. А баян надрывался и захлебывался веселыми переборами, а люди кругом ликовали, хлопали в такт ладошами, вскрикивали радостно и подзадоривали плясунью...
— Ты очень хорошо пляшешь... — взволнованно и убежденно говорил девушке Владислав потом, позже, когда танцы окончились и молодежь сидела в разных углах, тихо переговариваясь и отдыхая. — Ты замечательно пляшешь!..
Девушка стыдливо отвернулась от Владислава и уронила:
— Смеешься...
— Нет, нет! Не смеюсь. Что ты?!
Через несколько недель они привыкли друг к другу и крепко подружились. И товарищи-пограничники уже стали незлобиво поддразнивать Владислава:
