— Докладывайте, товарищи сыщики, что у нас новенького. А что это у тебя на шее? — замер он на полуслове и уставился на Серегу.
— Приятель отцу из Парижа привез. Французский, — произнес со значением записной модник Сапрыкин и поправил узел оранжевого, в ярких полосках галстука.
— Французский, говоришь? Знаешь, ты эту буржуйскую красоту на работу лучше не носи, от дела отвлекает. Будто на сафари попал, а не в уголовный розыск.
Алексей едва не прыснул, но сдержался. Насмехаться не хотелось — Серега парень хороший, только обидчивый немного.
— Так что там у нас? — вернул их к делу Терентьев.
— Ничего, — с ноткой обиды начал Сергей, застегивая пиджак и пряча под ним галстук. — С бывшими коллегами Коростылев почти не общался. Только по праздникам, когда в управление приглашали. А чтобы просто позвонить или встретиться — такого не бывало. Почти у всех семьи, забот хватает, а он инициативы не проявлял. Никаких особых историй, связанных с его бывшими подследственными, никто из коллег Коростылева не помнит. По нулям. А у тебя что? — повернулся он к Алеше, который едва сдерживал возбуждение.
— Есть кое-что.
— Выкладывай, не томи, — велел начальник, не позволяя продлить сладостное предчувствие триумфа.
— Ладно. В выходные я побывал в доме, где жил покойный.
— Это зачем? — нахмурился майор.
— Да так, на всякий случай. Просто не могу понять: человек одинокий, еще полон сил, всю жизнь проработал с людьми — и вдруг замкнулся в четырех стенах, ни с кем не общается. Что-то в этом есть странное.
— Пожалуй. И что же?
— Обычно пенсионеры любят во дворе посидеть, с другими стариками побеседовать. А Коростылев в этой компании появлялся редко. Оказывается, у него по соседству друг-приятель имелся, в доме 23 по 6-й Красноармейской.
Сапрыкин хотел было вклиниться с вопросом, но Терентьев только рукой махнул — не мешай, мол.
— Сходил туда и выяснил, что знакомый у него действительно был — дворник местный. Он с ним свел дружбу лет шесть назад, когда на 4-ю Красноармейскую переехал. Пришел во двор, сам разговор начал, сказал, что у него в этом доме до войны товарищ какой-то жил на третьем этаже. Ни фамилию, ни номер квартиры не назвал. После этого Коростылев стал к дворнику захаживать. Иногда пивка вместе выпьют, иногда так посидят. — Алексей сделал выразительную паузу.
— Лешка, кончай цену набивать, — одернул Серега. — Рассказывай нормально.
— Да рассказываю я. Короче говоря, оказывается, у Коростылева сын не родной, а приемный, и усыновил он его уже взрослым парнем, когда у того мать погибла. И вроде как мать его убили, а Коростылев эту женщину любил. Было это все году в 1955-м. Дворник с Коростылевым тогда выпили, вот тот и разговорился. Здесь в папке списки жильцов, проживавших на третьем этаже до войны и проживающих сейчас. А еще дело об усыновлении Константина Сергеевича Коростылева.
