— Чувак, ты чего? — говорю я.
— Да ничего, нормально все… Покурить вышел… — бурчит Китаец, глядя исподлобья.
Я смотрю на раздавленные окурки у его ног. Хлопаю его по спине:
— Идем на БЖ, вина примешь, развеешься…
Странно слышать такое от самого себя. Странно думать, что я могу кого-то подбадривать. Странно вообще чувствовать себя нормально. Ну или почти.
— Что-то мне фигово как-то… Давление, наверное… Поеду-ка я домой, — качает головой Китаец и поднимается. — Ты со мной?
— Нет, я попозже. Не хочу туда соваться без крайней необходимости.
На самом деле я вру. Еще недавно я действительно старался как можно меньше времени проводить дома, где не было ничего, кроме густого, удушливого и затхлого запаха недавней смерти. Но теперь там пластинки…
— Ладно… Пока тогда, — машет рукой Китаец и бредет к метро.
Позже, на БЖ, собирается целая толпа. Есть и те ребята, с которыми мы пришли сюда в первый раз, и куча других — знакомые Никиты, знакомые знакомых, просто какие-то непонятные чуваки… Кто-то играет на гитаре, хлопают винные пробки, смех разносится над аллеей, тонущей в вечернем сумраке. Небо заволакивает тучами, они приносят прохладу и моросящий дождь.
Никита с Никой стоят под фонарем, говорят, смеются. Никита курит косяк. Делает «паровоз» — обхватывает губами самокрутку горящей стороной внутрь и выдувает дым Нике в рот. Потом они подходят ко мне. Никита в кожанке, руки в карманах; Ника тоже прячет свою руку к нему в карман, и там их пальцы сплетаются.
Я думаю о том, почему мы с Юлей ни разу так не делали. Потом понимаю, что не было такого прохладного вечера, чтобы кто-то был в куртке. Все — от и до — началось и закончилось в жаре и духоте.
Эти мысли обжигают, будто прикоснулся к горячей конфорке.
— Нужно, чтоб ты с Лешей поговорил… — говорит Никита, протягивая мне бутылку с вином.
— В смысле? — отзываюсь я и делаю большой глоток. Сквозь приторную сладость проступает и щиплет язык спирт.
— Ну о том, что с нами теперь Ника будет играть, — ухмыляется Никита.
Ника тоже улыбается. Видно, что ей немного неловко.
— Я не хочу, чтоб у вас из-за меня… — начинает девушка, но Никита ее перебивает:
— Сам понимаешь, он стучать ни хера не умеет. А она вот умеет.
«Ага. А еще она посимпатичнее», — думаю я и смеюсь.
— Так что, скажешь ему? — еще шире улыбается Никита.
Я киваю. Слабо представляю себе, как сказать Китайцу, что его вышвыривают из группы, которую он и предложил склепать, но сейчас работает вино, и я просто отшвыриваю эти мысли прочь. Мне хорошо. Я вдруг понимаю, что мне не нужны ни друзья, ни девушка, никто — все они будут предательством. Изменой. Все, что случилось, в отместку захлестнет меня доверху и уже не уйдет. А так у меня с призраками договор о ненападении.
