В голове шумят помехи, ошметки мыслей не клеятся, лицо Маши то и дело проступает в темноте среди деревьев парка, в провалах арок, на черных окнах спящих квартир, потом сменяется лицом Юли, и возникает противное чувство, будто все внутри сжимают в тисках… Прокравшись мимо родительской спальни, я тихо закрываю дверь и, сбросив одежду, влезаю под одеяло. Во дворе гудит и умолкает сигнализация.
Потом — тишина.
Рассохшаяся югославская стенка с древним постером «Gorky Park» кружится вместе с комнатой в медленном танце, но я никак не могу заснуть — все смотрю и смотрю в темноту…
— Здорова! Мы с Машкой думаем погнать в «Магеллан», на «Одиннадцать друзей Оушена»… Не хочешь с нами?
От веселья в голосе Жмена голова начинает гудеть чуть сильнее.
— Когда сеанс? — жуя слова, мямлю я. Потом присасываюсь к крану, наслаждаясь прохладой и морщась от привкуса хлорки в воде.
— В час. Пойдешь?
События вчерашнего вечера с грохотом проносятся по разбитым мозгам вереницей картинок, как агитпоезд.
— Да… Думаю, да…
— Окей. Давай в двенадцать на углу, возле бочки с квасом!
— Добро…
Швырнув телефон на диван, я падаю следом и включаю телик. По «М1» группа «Total» поет про то, как бьет по глазам адреналин. Закрыв глаза руками, я глубоко вдыхаю и выдыхаю. А потом иду собираться.
Жмен как раз помогает двум бутылкам акционной «Рогани» перекочевать из окошка ларька в рюкзак, а Маша курит, прислонившись к телефонной будке, со стаканом кваса в руке. Немного бледная, в черной майке с блестками и джинсовых шортах, которые заканчиваются, не успев начаться; глаза прячутся за черным пластиком очков, отражающих несущиеся в дыму и гари машины на проспекте. И солнце. И меня.
— Привет, — тихо говорю я, глядя в черные пластмаски, будто они — это ее глаза.
— Привет, — еще тише отвечает Маша.
Губы с серебристым блеском едва заметно дрожат и сжимаются в жесткую черту.
— Здоров! — хлопает меня по руке Жмен и обнимает Машу за талию. — Чувак, я вчера что-то совсем скис… Даже не помню, как домой дошел… Вроде минут сорок по парку этому вонючему бродил, еще пиво брал… С утра сегодня хлопнул ноль пять, так хоть в себя пришел.
— Бывает, — отвечаю я, закуривая. Затягиваюсь, выдыхаю, накатывает тошнота.
— Ты чего такой дохлый? Тоже вчера приложился? — улыбается Жмен.
— Ага… — отзываюсь я и, глядя в черный пластик очков, будто надеясь пробить его взглядом, добавляю: — Не выспался чего-то.
Мы идем к остановке. Жмен говорит:
— Только сегодня «Люди в черном». Хватит нудной херни.
