Я только сейчас понимаю, что через дверь в общагу вечером не попасть, если нет пропуска.
— Я… Чего? Куда лезть? — пялится Шмат на светящиеся окна. Первые два этажа от набегов посторонних защищены решетками. Их темные прутья поблескивают в оконном свете, как будто…
— Да они ж солидолом обмазаны! — кричит Шмат.
— Тсс, дебил!
Жмен прикладывает палец к губам, потом кивает и протягивает нам тряпье из багажника.
— Потому я эту рвань и захватил. Знал, что вы не додумаетесь.
— Так а куда забраться-то нужно?
— Вон туда. На третий этаж. Там окно на кухне открыто.
— Блин… Стремновато…
— Ну можешь тут остаться. Пацаны те с тобой в футбик зашпилят. Башкой твоей.
— Нет уж, этот матч я лучше пропущу… Ладно, полез я…
По мусорному баку Шмат проворно, как мартышка, забирается на козырек подъезда, там надевает спецовку и рабочие перчатки. Потом быстро двигается вверх, перебирая руками и ногами, как ящерица, и ныряет в окно третьего этажа. Он похож на ниндзя, проникающего во вражеский замок.
— Давай сейчас я. А ты мне потом вино закинешь, — говорит Жмен и начинает подниматься. Я опасливо озираюсь по сторонам: кажется, голоса в гаражах становятся ближе.
Жмен неуклюжий и корявый. Думаю, ходячее дерево из «Властелина колец» и то быстрее запрыгнуло бы в окно. А этот валенок пару раз едва не сорвался, еще когда с мусорника на подъезд перелазил.
Вот. На этот раз точно голоса. Приближаются. Я решаю не ждать, пока Жмен завершит восхождение, и бросаюсь к мусорке. Чертова железяка предательски гремит под ногами, пока я, держась за желтую газовую трубу, перебираюсь на подъезд. Винная бутылка тяжело болтается во внутреннем кармане грязной спецовки. А может, это сердце стучит…
Натягиваю спецовку: в нос ударяют запахи масла и пота. Скользкие смолистые прутья противно трогать, но лезть нетрудно: помогают подоконники, карнизы и выбоины в старом кафеле. У самого заветного окна вижу торчащую из него рожу Жмена, уже покорившего вершину. Он тянет руку вниз. Думаю, что он хочет помочь мне забраться, и протягиваю свою.
— Вино давай, — шипит Жмен.
Я вытаскиваю бутылку из кармана, протягиваю ему…
Правая нога срывается. Меня на миг переполняет паника; стараюсь не смотреть вниз и прижимаюсь к прутьям, измазываясь в густой черной смоле. Теперь сердце точно колотится — лупит так, будто сейчас выпрыгнет и убежит подальше от безмозглого хозяина.
Подтягиваюсь и добираюсь наконец до подоконника. Жмен втаскивает меня внутрь, как мешок с картошкой; ударяюсь плечом об оконную раму, стискиваю зубы от боли. Во дворе кто-то громко кричит и хлопает дверью подъезда. Не вижу кто — не хочу смотреть вниз.
