17
На следующий день земля из колодца окончательно превратилась в сухой песок и стала легкой, как солома. В ней то и дело попадались хрупкие белые истонченные ракушки, тонкие слюдяные пластинки, ломкие, как пластмассовые солдатики из моего детства, полупрозрачные камушки и куски пемзы. По мере того как Махмуд-уста копал, мы чувствовали, что вместо того, чтобы приблизиться к воде, мы все больше от нее отдаляемся, и совсем не разговаривали.
Впрочем, я был так счастлив сознанием, что наконец-то войду в театр, что вообще ни на что не обращал внимания. Я делал все, о чем меня просил мастер, и даже больше. Вечером от усталости я еле держался на ногах. Вскоре после ужина я прилег ненадолго и сам не заметил, как заснул.
Когда ночью я проснулся, Махмуда-усты в палатке не было. Я выглянул и в страхе сделал несколько шагов в ночной тьме. Мне показалось, что опустел весь мир и в нем никого, кроме меня, не осталось. От этой мысли я похолодел. Во всем, что окружало меня, таилась какая-то загадочная красота. Я чувствовал, что звезды над моей головой стали мне ближе и что меня ожидает счастливая жизнь. Интересно, а могла Рыжеволосая Женщина попросить Тургая, чтобы меня завтра пустили в театр?
Ветер задул сильнее, и я забрался в палатку.
Махмуд-уста пришел только под утро. Мы работали весь день. В ведре, которое я постоянно вытаскивал, все время был песок.
Когда мы сидели, как обычно, на нашем месте в кофейне «Румелия», я был очень напряжен. Ровно в 20.30, не говоря ни слова, я встал и переулками прошел к театру. Тургай не обманул меня.
Спектакль уже начался, в шатре сидело примерно двадцать пять – тридцать человек. Может быть, немного больше. Посредине было возвышение, сильно освещенное, и это придавало Театру Назидательных Историй загадочную атмосферу. Задник шатра был темно-синего цвета, как ночное небо, и на нем были нарисованы огромные желтые звезды. К некоторым звездам были пририсованы хвосты, а некоторые были очень маленькими.
Перед тем как впустить меня в шатер, Тургай протянул флягу со спиртным. Ракы теперь очень сильно шумел у меня в голове. Я хотел одного – увидеть Рыжеволосую Женщину.
Театр Назидательных Историй старался продолжать традиции бродячих театральных трупп в духе анатолийского революционного народного театра в период между семидесятыми годами и военным переворотом в восьмидесятых. Но в их репертуаре были не столько пьесы, направленные против капитализма, сколько множество разнообразных сценок на такие темы, как старинные легенды о влюбленных, сюжеты из народных сказок и дастанов
