— Знала бы, что у нас выпускной, надела бы платье, — сказала Эльф.
Их связывала невольная близость, как незнакомцев, едущих вместе в аэропорт. Хотя почему незнакомцы — они теперь товарищи по оружию. Интересно, у всех ли у них истории такие же сложные, как у Квентина. Особенно у Плам: из того, что Квентин слышал о ней, вытекало, что ее история требует продолжения.
Потолок в лимузине был зеркальный, обивка из черного бархата со светодиодными вставками. В крыше имелся люк на случай, если кому-то захочется высунуть голову Не так чтобы супервеличественно, но места полно: все пятеро расселись на максимальном расстоянии друг от друга. Лимузин в полном молчании выехал со стоянки и поплыл мимо бесконечной электростанции в сетке оранжевых фонарей.
Квентину на миг вспомнились ночи на «Мунтжаке»: скользишь себе от острова к острову по черным маслянистым водам Восточного океана Филлори. В деревянный борт поплескивает волна, позади тянется светящийся след. Теперь он снова отправляется в неизвестность, как и тогда.
Пацан нашел выключатель и зажег светодиоды, выбрав диско-радужный вариант.
— Люблю ночную жизнь, что тут скажешь.
— Я Плам, — сообщила Плам всей компании.
— Бетси, — назвалась Эльф.
— Квентин.
— Пашкар. — Индиец, само собой. Бородка цвета соли с перцем — слишком он солидный для таких авантюр.
Все выжидательно смотрели на пацана, которому Квентин бы дал лет пятнадцать.
— Вы что, шутите? Хотите пользоваться настоящими именами?
— Не шутим, — сказал Квентин. — Хотим.
— А я нет. Можете звать меня Ловким Плутом.
— Чего? — прыснула Эльф, то есть Бетси.
— Чем вам плох Ловкий Плут? «Оливер» небось все смотрели.
— Я знаю, откуда это, просто не хочу тебя так называть.
— Ну, Фейгином я всяко не хочу быть.
— Может, Стоппард? — предложил Квентин.
— Это что, тоже из «Оливера»? — не понял пацан.
— Это фамилия автора, которого ты читал в магазине, — пояснил индиец. — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».
— Да? Я думал, это Шекспир какой-нибудь.
— Неправильно думал.
— Ладно, пускай Стоппард, мне без разницы.
— Так вот, Стоппард: переключи, пожалуйста, освещение на нейтральную белизну.
Стоппард фыркнул, но переключил.
При белом свете Квентин убедился, что их пятерка как-то не очень похожа на суперворов международного класса. Скорей уж на Иностранный легион: все они отбросы волшебного мира, заблудшие души, никому больше не надобные. Откинувшись назад, он уловил застарелый пивной и табачный дух, память о былых холостяцких пирушках.
