— А как связана красота с профессиональными качествами? Мне показалось, что она довольно сильный маг.
— Вопрос доверия. Красивым людям доверяют легче. А когда есть доверие, проще работать. Конечно, можно поковыряться в мыслях и так, но сил уйдет гораздо больше.
— Поэтому у нее не получилось меня околдовать?
Иден понял, что я от него не отстану, закрыл учебник и повернулся ко мне.
— Это у нее не получилось, потому что мой отец страдает паранойей. Я больше чем уверен, что он на тебя навесил заклятия и обереги. Вспомни, что среагировало на магию Мики?
— Камея! Но почему она тогда не среагировала на магию Родерика?
— Покажи.
Я принесла украшение.
— Вау! — рассматривая камею на свет, присвистнул Иден. — Папа расщедрился, военная разработка!
— Военная?
— А ты думала, ловцы только попаданцев отслеживают? Они еще и на разведку работают. А поскольку ловцы есть не только в нашем королевстве, для военных целей разработали плетение защиты. Теперь понимаешь, что я имел в виду, говоря о связях отца? Заставить кого-то незаконно зачаровать твой пропуск и сделать его амулетом — это надо уметь.
— Но когда он это сделал и зачем?
— Когда — не знаю, может, ночью зашел и взял, утром вернул. А зачем? Ты дура?
Он щелкнул меня по лбу, я взвыла.
— Ой! Извини, забыл. Больно? Еще зелья? — Я отрицательно мотнула головой, тогда Иден продолжил: — Мой отец ввязался в управление Академией, здесь ошиваются регент и толпа следователей! Дело нечисто. Что там происходит?
— Это не твое де… м-м-м-м… м-м-м-м!
Внезапно мой рот перестал открываться. Будто его заклеили невидимым скотчем. Я ощупала губы. Нет, ничего нет. Почему я не могу ничего сказать? Накатила паника.
— Воды? — заботливо осведомился Иден.
— Да!
— Вот! — торжествующе произнес наследник графа. — Что и требовалось доказать. Мощное заклятие тайны.
Я наконец перестала паниковать и перевела дух.
— Меня заколдовали?
— Ага. Ты сможешь рассказать о делах, творящихся в Академии, только ограниченному кругу лиц. А иначе…
Он прикрыл губы ладонью.
— Мерзкое заклинание, отец навесил его на меня однажды, когда я его со своей няней застукал, — тут он бросил взгляд на часы. — Пора пить лекарство.
В этот раз он действовал коварнее и напоил меня снотворным.
Я когда-то жаловалась на отсутствие сочувствия и внимания, когда болею? Забудьте! Я хочу побыть одна, чтобы никто не бубнил над ухом, не обучал Шарика команде «голос» и не ныл, что матрас, который ему выделил комендант, слишком тонкий. На последней жалобе я не сдержалась и предложила Идену махнуться местами с собакой — коврик у двери, может, будет мягче. Юноша обиделся и перестал со мной разговаривать, я мысленно перекрестилась.
