А теперь разговор секретный. Как это следует понимать твои слова: «Я еще один роман начала…». Я никогда не бранил молодежь и относился к ее увлечениям снисходительно, но сейчас и я руками развел. Как это все не… но… но… и не…во!
Мне понравилось первое стихотворение («Мне не добраться в путанице дней»), хотя для короткого стихотворения здесь слишком много фразеологических оборотов, устойчивых сочетаний: волнующие мгновенья, сплошной поток. «Волнующие», вообще, по-моему, слово гимназическое. Но тем не менее стихотворение хорошее и умное. Очень точный оборот у тебя делает слово «минута» – и вообще все это серьезно и достоверно.
А во втором стихотворении мне все испортили «падали ресницы». Как-то очень уж это для меня изысканно, как и кое-что еще: «блаженные пальцы усталых рук», «задохнувшаяся ночь» (без особых трагических поводов к такому ощущению). Здесь, по-моему, чувствуется школа «Чтеца-декламатора». Школа хорошая, но адекватных действительным ощущениям строк она все же не заменяет. Общий тон стихотворения таков, что мне захотелось встать на одно колено и поднять, как перчатку или кисейный носовой платок, твои упавшие ресницы. «Кто-то теряет, а кто-то находит», как говорила та же Эдита Пьеха. Не сердись на меня и продолжай писать и присылать мне стихи. Я, может, и не прав, дорогая моя Аллочка, но правду, как я ее представляю, писать обязан. Верно? И, пожалуйста, пиши романы, но не начинай их: мне это, как и Лене, больно, потому что я тебя очень люблю.
3. Дорогой Леня!
Я предлагаю тебе летом поехать с Георгием Борисовичем в Молдавию: там ты легко изучишь еще два (румынский и молдавский) романских языка. Я это говорю серьезно. Плюнь на этого своего шкраба Пикколо де Пиранделло и поезжай, взяв отпуск.
Еще я тебе советую начать хлопоты, чтобы гор. Грозный переделали в гор. Грязный. Только чтобы это не задело чечено-ингушских национальных чувств. А если нам так уж необходим гор. Грозный, можно Иваново переименовать в Грозново. А Вознесенск в Иваново и т. д. ‹…›
4. Я вас всех целую, и всей своей дружеской преданностью подвигаю писать мне почаще. До следующего письма. Всегда Ваш
Илья.
14.1.71
Дорогая М. Г.
В первых строках своего к тебе письма постараюсь обстоятельно и убедительно отвести от себя все упреки. На главный из них я и отвечать не стану – видит бог, здесь вмешался рок, фатум-с, несчастный случай, которому я не в силах никак противостоять. Но вот ты пишешь: «Тебя, кроме Гамсуна, ничего не интересует». О, как это жестоко и несправедливо так говорить: «ничего»! Вот, например, я слыхал, что вышел однотомник М. Фриша. И он меня тоже очень и очень интересует. И вообще у меня очень широкий круг интересов. Как только я начну в феврале получать газету «Книжное обозрение», так в каждом письме всем знакомым – тебе в том числе – буду об этих интересах обстоятельнейшим образом сообщать. Всенепременно.
