Среда, 2.10.
Когда Кленси подъехал, Капровски терпеливо ждал его перед затихшим домом. Тяжелые черные тучи плыли в сторону моря. На тротуар в лунном свете падали неверные тени. Ни пешеходов, ни машин. Бар, расположенный напротив, уже закрылся. У Капровски из кармана торчала сумочка Марсии Эрнандес.
— Рад видеть вас, лейтенант.
— Привет. А где второй? Тот, что следил за черным ходом?
— Я отослал его, он больше ведь не нужен. Она мертва…
— Да… — Кленси огляделся. — Откуда выскочил автомобиль?
Капровски махнул рукой.
— Оттуда…
— А нет там на углу какой-нибудь лавчонки, открытой в этот час?
— Как будто нет. Я бы удивился, будь тут хоть что-то открыто. Вам нужно что-нибудь купить? Если сигареты, то я присоединился бы.
Кленси покачал головой.
— Нет, этот тип должен был позвонить откуда-то поблизости, чтобы вскочить в машину и успеть до ее выхода из дому. Пойдем посмотрим.
На перекрестке ни души, только вдали поблескивали огни проносящихся машин. Метрах в тридцати от них стояла телефонная будка, поблескивавшая стеклами в лунном свете. Кленси решил вернуться.
— А отпечатки? — спросил Капровски.
— Отпечатки? — рассеянно протянул Кленси, — лучше пойдем послушаем запись.
Пожав плечами, Капровски последовал за начальником. Он первым вошел в дом, толкнув тяжелую стеклянную дверь. В подвал вела узкая лестница, и они осторожно спустились по ступеням, оказавшись в лабиринте крохотных захламленных клетушек. С потолка свешивались какие-то провода, пахло цементом, мокрым тряпьем и крысами.
Медленно крутились катушки магнитофона. Надев наушники, Кленси нашел интересующее его место.
Внимательно прослушав разговор, он перемотал ленту и прослушал запись еще раз. Потом снял наушники и покачал головой.
— Платок на микрофоне.
— Как я и говорил, да?
— Точно, — сказал Кленси, вставая. — Ладно, посмотрим, нет ли чего-нибудь в квартире…
На шестом этаже Капровски вынул из сумочки Марсии ключи, уже второй подошел к замку.
Войдя, Кленси нащупал выключатель и зажег свет. Они стояли в маленькой, но аккуратной комнате. Дешевые ситцевые занавески на окне, потертые диван и кресла, половички на рассохшемся, но хорошо натертом паркетном полу… На стенах литографии на религиозные темы. Настольные лампы с абажурами по обе стороны китайского секретера, как воспоминание об ушедшей лучшей жизни. В ящиках секретера — документы.
— Что делать мне, лейтенант? — спросил Капровски.
— Я займусь секретером, вы осмотрите остальное, особенно спальню.
