Поэтому, с одной стороны, у нас нет никаких оснований не верить словам Зейфрида, а с другой — нет и никаких документальных источников, которые подтверждали бы истинность сказанного. Единственная правдоподобная гипотеза о происхождении приведённого выше рассказа ведёт нас в кулуары Театра Ан дер Вин, в котором Зейфрид много лет служил капельмейстером и в котором в начале XIX века ещё работала сестра Констанцы, Йозефа Хофер-Майер. Бетховен её хорошо знал, поскольку дружил с её вторым мужем, Себастьяном Майером. Сведения могли исходить от неё. Но никаких мемуаров эта дама не оставила.
Тайной покрыты на самом деле и предположения о возможном недолгом ученичестве Бетховена у Моцарта. Людвиг никогда ничего внятного про это не рассказывал. Высказывалось даже мнение (например, автором книги о Моцарте, Вольфгангом Хильдерхаймером), будто никакой встречи и не было — потому, дескать, Бетховен о ней и молчал[3]. Однако странно было бы отправиться в дальний путь, пробыть в городе две недели и уехать, не повидавшись со своим кумиром. Как бы ни был занят Моцарт, за это время можно было добиться встречи, особенно имея рекомендательное письмо от курфюрста Кёльнского.
Скорее всего, Бетховен молчал, потому что хвастаться было нечем. Судя по его ранним сочинениям, написанным до 1786 года, при несомненном наличии выдающегося таланта, в теоретических познаниях юноши зияли огромные пробелы, а стиль игры мог показаться Моцарту грубым и неровным. Да и психологически они были настолько разными людьми, что вряд ли их взаимоотношения могли бы сложиться гармонично. Тем не менее Моцарт вполне мог взяться за обучение столь необычного посланца из Бонна.
О том, как выглядел моцартовский курс теории композиции, рассчитанный на ученика-профессионала, мы можем судить по сохранившимся материалам его занятий с англичанином Томасом Эттвудом, и поскольку эти занятия происходили в том же 1787 году, справедливо предположить, что примерно та же «программа» должна была предназначаться и для Бетховена.
Относительно впечатлений Бетховена об игре Моцарта существуют два противоречивых свидетельства, принадлежащие ученикам Бетховена. Фердинанд Рис вспоминал, как Бетховен сетовал на то, что Моцарт никогда ему не играл (из этого, кстати, следует, что занятия всё-таки были, но скорее всего — письменные, состоявшие в проверке учителем упражнений ученика). Карл Черни ссылался на слова Бетховена о том, что игра Моцарта была суховатой и лишённой певучести (легато). Стало быть, игру Моцарта Бетховен всё-таки слышал. Остаётся предположить, что ни Рис, ни Черни не погрешили против истины: Бетховен мог его слышать, но не во время урока. Публичных концертов в апреле 1787 года Моцарт не давал, однако мог принять участие в музицировании в каком-нибудь аристократическом салоне.
