— Раз в жизни строишь, — говорил Стамен, разглядывая истонченный лист с загнутыми краями. — Нужно все трезво обдумать…
Они накопили бы денег на целых два дома, если бы не купили машину. Виола украсила ее двумя мягкими подушками, вышитыми золотой и серебряной нитью. На машине они ездили покупать все, чего им недоставало, — фрукты, мед и свежие овощи.
Быстро бежало время — от одного начала до другого, от одной стройки до другой, похожей на только что законченную. От одной надежды до другой, что наконец приведет их к спокойному, заветному берегу. Бегали от тысячеустой молвы, которая, как привидение, сопровождала их, подслушивая под дверями и окнами. Путешествовали с небольшим багажом, как бродячие музыканты, прижимая к сердцу единственное свое сокровище — Зефиру. Они были здоровыми, жадными до работы, едва узнав их, люди поручали им обычно самую тяжелую. Награды и ордена Стамен получал как нечто само собой разумеющееся, а когда его наградили золотым орденом Труда, устроил угощение в столовой общежития: белые скатерти, кувшины с цветами, ящики с ранней черешней — будто свадьба. Это было три весны назад, стройка раскинулась недалеко от моря, они не видели его, но все же оно было рядом — с ветром и облаками, прозрачными как дым, и с криками бездомных птиц — чаек.
Места, где Юруковы работали сейчас, славились черноземом. Окруженная горами, стройка еще пахла свежестью и прохладой.
— Воздух здесь здоровый, — говорил Стамен, заботливо глядя на свою дочь. — Нет комаров, вода чистая. Нам повезло с этой стройкой.
К чести Стамена следует сказать, что сначала он замечал только хорошие стороны, где бы они ни были. А с недостатками боролся засучив рукава. Бесстрашно высказывался и при самом высоком начальстве — о том, как, на его взгляд, ДОЛЖНЫ БЫТЬ устранены бытовые неурядицы. Пища, бани, прачечные… Начальники его выслушивали, что-то записывали, черкая ручкой в блокнотиках. Правда, однажды Стамен, прежде чем уйти, кинул взгляд через начальственное плечо, а там, в блокноте, — женские головки в профиль, и все…
Стамена тревожила привычка Зефиры сидеть на ковре, прислонившись спиной к книжному шкафу. Никому из их рода и в голову не приходило сесть на пол. Валяться на полу, когда господь дал стулья, было почти так же предосудительно, как пьянство. Но Зефира любила читать и рисовать, сидя на ковре или, еще того хуже, лежа на животе. И Стамен привык сидеть рядом с ней, вытянув свои длинные ходули, хоть это было неудобно и больно из-за каких-то жуков-древоточцев, которые засели у него в коленях и точили, точили, не давали ему покоя…
