— И я работаю.
— Но тебе никто не мешает.
Она промолчала и терпеливо подала ему теплое молоко, растворив в нем ложку акациевого меда. И снова он взорвался:
— Ненавижу мед! И молока не люблю — с детства!
— Это полезно, ведь ты недавно болел.
С перекошенным лицом выпил он молоко.
Ее отчаянные попытки заботиться о нем стали вскоре известны всей стройке: Мария преследовала его то с завтраком в сумке, то с теплой шапкой. Она сама выбирала ему блюда в столовой, объясняя всем подряд, что Стилияну нужны витамины и калории, потому что он слабенький.
— Слабенький? Это потому, что ты глотаешь его калории! — сказал однажды кто-то в очереди, и несколько человек заржали.
Однажды она увидела его на стройке — без шапки, в одном пиджаке, потный от напряжения, он объяснял что-то Диме. Тот сердито курил, глядя под ноги, на красную мокрую землю. Мария, бодрая, энергичная, радуясь, что нашла наконец своего любимого, крикнула:
— Алло! Тут один непослушный мальчик выскочил без пальто. Он что, хочет простудиться?
— Хватит! — крикнул Христов. — Я не ребенок, помни это.
— Ты что?
— Да ничего. Надоело.
Дима, бросив сигарету на землю, криво усмехнулся:
— Мы тут узнали, что на месте склада построят жилой дом.
— И опять придется таскаться до города и обратно за каждой запчастью. Кто это придумал? Какой дурак?
— Директор. Самолично.
Христов не смутился:
— С каких пор у нас все решают единолично? Это же не частная лавочка.
Он достал пачку сигарет, но, посмотрев на Марию, снова засунул пачку в карман. Стояла тихая солнечная погода, снег таял. Но белое небо обещало новый снегопад.
— Так нельзя, — нервно продолжал Христов. — Земля кончается, а мы ее расходуем на личные мероприятия. Директору что, не хватает двух квартир и дачи?
— Дача — его тестя. А у него только квартира, — сухо пояснил Дима.
— Ты хорошо осведомлен. Но ничего, я подам рапорт от имени нашей бригады. Все подпишем.
— Я не подпишу, — решительно сказал Дима.
Инженер дружески похлопал его по плечу, но голос у него стал резким, холодным.
— Подпишешь, мой мальчик, — сказал он. — Ты моя гордость и надежда.
— Возможно. Но этот дом — моя надежда.
— Так-так…
Дима оглянулся на Марию, будто ожидая от нее помощи и понимания.
— Мы с Драгой хотим пожениться. Не оставаться же на всю жизнь в этом мерзком монастыре, верно?
Инженер Христов, пожав плечами, холодно прищурился.
— Ладно. Ничего, я соберу другие подписи. Ты не один в бригаде.
— Я не один, но и другие ведь мечтают получить квартиру.
