И подал мне еще пачку, на этот раз двадцатилевовых купюр.
Неплохо, подумал я, однако, если чемодан набит деньгами, как банковская касса, неужто моя доля так мала? А если эти пачки — от других ударов, неужто этот парень настолько неосторожен, что держит их у себя в гостиной?
— Езжайте на Солнечный берег. Там сейчас мало народа. Остановишься в одной гостинице, она — в другой. Питаться будете вместе, но заведения меняйте.
— К чему такая конспирация?
— Пойми, дело серьезное. Если бы я не был под наблюдением, неужели думаешь, я стал бы у тебя просить помощи? Дашка в курсе многого, о чем в милиции знать не должны. Сейчас, когда на ней шапка горит, она и начнет давать показания тут же, чуть только ее попросят назвать имя и дату рождения.
— Чего ж ты связался с этой трепушкой?
— Она не была трепушкой, но смерть Краси очень ее расстроила, я вынужден был даже ее побить… У нее на лице и на шее следы, и потому ей надо уехать, пока все не пройдет. И знаешь что еще?..
Тоди замолчал, глядя на меня исподлобья. Я и сам наглый, но его взгляд с трудом выдержал.
— Как-нибудь прогуляетесь по берегу моря, — продолжал Тоди. — В тихом, безлюдном месте, среди скал. Там ведь очень просто можно поскользнуться, на высокой скале…
— Ты для этого меня посылаешь?!
— Жора, не горячись. Я говорю, если тебе представится возможность. А такую возможность ты там всегда найдешь. Если мы хотим настоящего, большого успеха, вокруг нас все должно быть чисто.
— Чисто? Да ведь это — грубая работа!
— Зависит от того, как ты ее провернешь. От меня благодарность. Я человек щедрый, Жора, очень щедрый. Если ты этого не понял, скоро поймешь.
— А почему ты сам-то не хочешь прокатиться на море?
— Если я уеду и меня начнет искать милиция, подумают, что я скрываюсь. А ты ведь еще не вполне насладился свободой, верно?
Он был прав, но все равно настороженность у меня не исчезла, хоть я и начинал понимать, что, должно быть, он играет чисто.
Кто-то позвонил в дверь. Тоди молча смотрел на дверь, слушая, а когда позвонили второй раз, встал. Дверь, которая вела в коридор, была стеклянной, и сквозь нее мне виден был его силуэт.
— Двадцать левов за каблук, — послышался женский голос.
Тоди полез в задний карман брюк, достал бумажник.
Приподнявшись, я открыл черный чемоданчик. Пачек внутри было раз в пять больше, чем тех, которые я запихнул во внутренний карман своего пиджака. Не верилось, что Тоди меня разыгрывает, но тогда откуда у него столько денег! Если это не выручка за безделушки певца, значит, Тоди работает не только со мной. Или же не отдает всей доли, которая мне положена.
