— А почему вчера и сегодня вас не искали?
— Потому что только Хантов и может что-нибудь о нас рассказать, а он, скорее всего, даст дуба. Он пришел в себя. Пока доктора не разрешают ему говорить. Через день-два начнут копаться в этой истории, и в первую очередь вызовут меня или Дашку.
— Если ее не будет дома, могут подумать, что она скрывается. И тогда уже точно подозрение падет на нее.
— Вряд ли. У нее не было оснований отравить свою подружку.
Телефон на столике под окном зазвонил. Не вставая, Тоди повернулся, взял трубку. В тишине комнаты хорошо был слышен голос иностранца, который спрашивал мистера Михнева. «Уж не ты ли — мистер?» — так и подмывало меня спросить (хорошо, что я промолчал). Тоди, выслушав его, прервал так холодно, как умеют только продавщицы в магазине:
— Нет.
Иностранец снова повторил свою просьбу.
— Я же вам ответил: нет никакой возможности.
Тоди нахмурился, этот звонок подпортил ему настроение.
Я спросил:
— Почему Дашке не поехать одной?
— Дашка раскисла. Если утром куда-нибудь поедет, я не поручусь, что вечером она возвратится. Поэтому я бы хотел, чтобы ты побыл с ней, пока она не возьмет себя в руки.
— А если я ее возьму в руки?
— Ты едешь на работу, а не играть в любовь под шум волн.
— Она твоя киска, а я буду ее прогуливать да улучшать ей настроение? И при этом — не трогать ее?
— Если сама откроет тебе объятия — ваше дело. Я с ней и был-то всего раз.
— Если эта кукла не твоя подружка, то кто она тебе? Вытаскивает кошельки в трамваях и магазинах? Или сбывает товар?
— У нас с ней особые отношения. Когда-нибудь объясню.
Телефон зазвонил снова. Тоди поднял трубку и тут же опустил ее. Как ни старался выглядеть спокойным, он все-таки очень нервничал.
— Мне трудно играть роль, которую ты мне определил.
— Понятно. Ты не сомневайся, все будет о’кей. Надо выехать либо сегодня вечером, либо завтра утром. Самолетом, поездом — как хотите. Вот тебе деньги на расходы. На двоих.
Возле телефона лежал черный чемоданчик — дипломат. Таких в продаже не было, когда я сел в тюрьму, а сейчас, гляжу, и плотники носят в них свой инструмент. Из чемоданчика этого Тоди достал пачку купюр по десять левов — совсем как в банке, перетянута ленточкой, целая тысяча.
— Хватит?
Я кивнул.
Тоди отвернулся, закрывая чемоданчик, и я мельком увидел пакетики, похожие на пачки денег, но точно не скажу, что это и вправду были деньги.
— Это твоя доля от товара, который сбыл золотых дел мастер, — сказал Тоди, поворачиваясь ко мне. — Окончательно рассчитаемся, когда он продаст все.
