— Хе-хе! — сказал Манчев, не засмеявшись.
И он рассказал историю ни к селу ни к городу, какой-то фильм: как какой-то известный гангстер позвонил дежурному инспектору полиции и сообщил ему название улицы и номер дома, где он только что совершил убийство, и что он ждет полицию, чтобы сдаться, так как ему это дело уже опротивело. Инспектор прибыл по указанному адресу, нашел труп убитого, а возле него — снятую телефонную трубку и рядом магнитофон, который непрерывно крутил слова «раскаявшегося» убийцы.
— Хе-хе-хе! — Манчев рассмеялся над своей выдумкой. — Может быть, в данном случае, — сказал он, — Кодов или Беровский подстроили такой же номер профессору? А почему бы и нет? Это не так уж трудно, верно, товарищ майор?
Мне не хотелось разговаривать. Я рассеянно смотрел, как за стеклами окон медленно сыплется снег.
В этот, я бы сказал, критический момент в гостиную стремительно вбежали сержанты Рашко и Наум. Рашко, более сильный, молодцеватый, нес, прижав к себе, серую шкатулку из толстой жести величиной с двухнедельного поросенка. Наум шел следом с физиономией средневекового алхимика, открывшего вдруг волшебную формулу превращения железа в золото.
Поставив шкатулку на стол, Рашко облегченно вздохнул.
— Мы нашли эту вещь в кладовой, товарищ майор! — отрапортовал он. — Она была завалена кучей старья.
«Великое дело!» — подумал я.
Но Манчев реагировал на эту находку бурно.
— Товарищ майор! — вскочил он. — Ручаюсь головой, именно это и передала Дора Басмаджиева человеку в красном шарфе!
Надежда блеснула в моей душе, словно я увидел наконец сквозь заросли амазонских джунглей спасительную тропинку. Мне захотелось протянуть руку добросердечному инспектору, этому неуклюжему тюфяку, этому невежде.
Крышка шкатулки не была заперта на ключ. Манчев вставил в замок острие своего складного перочинного ножичка, подергал, и на стол высыпалась куча бумаг: квитанции об уплате за электричество, за горячую воду, за телефон, чеки за купленные какие-то бытовые мелочи… Все это, конечно, было в стиле скряги профессора! Но две вещи произвели на меня особое впечатление: письмо из Ливии, на штемпеле которого была заметна недавняя дата, и объемистый блокнот, до отказа заполненный химическими формулами и набросками бактерий и вирусных микробов — одни имели форму палочек, другие были похожи на омерзительно изогнутые волоски и колесики.
Я взял письмо, отправленное из Ливии, и отошел к окну. Радой писал своему отцу, что хотел бы прибыть в Софию 10 января, что очень рад его намерению переписать виллу в Бояне на Надю и что у него нет особого мнения по поводу НАСЛЕДОВАНИЯ квартиры. По этому вопросу он хотел бы принять окончательное решение после того, как услышит мнение своей сестры. Он советовал отцу щадить свое сердце и поздравлял его с Новым годом.
