В один из приездов Папочка много выпил. Был август. На столе стоял арбуз. Взяв у официанта нож, Папочка сам стал кромсать арбуз, а потом дико озираться и размахивать ножом. Что ему не понравилось, было не ясно.
– Отберите у нее нож, – заверещали активы и фам в один голос, а старожилы попрятались за новичков, поскольку знали крутой норов Папочки.
Отнять нож было не так-то просто. Подойти близко боялись даже закаленные в боях за отстаивание своего мужского достоинства бабищи в спортивных костюмах. Низенькие фэйс-контролерши из охраны застыли в нерешительности. Побежали искать Ию.
Она пришла, оценила обстановку и поднесла к носу Папочки кулак. Незаметно для себя она научилась всему, что умеют преданные и любящие жены алкоголиков. Утихомиривать и прощать. Прощать и забывать, и снова утихомиривать.
Кулак помогал не всегда. Иногда ей приходилось брать в руки сковородку.
– Только не по голове! Она у меня самое больное место, – ныл Папочка и закрывал голову руками.
Бить первой Ия боялась. Только давала сдачи.
– Мы убьем друг друга когда-нибудь, ты это понимаешь? – обнимал ее в постели Папочка через десять минут.
Ия не понимала этого, ведь роднее у него никого не было. Не хотела понимать.
Отняв у Папочки нож и вернув его официанту, она почти снискала тогда аплодисменты.
Только Муха, сидевшая поодаль, поправила свой балахон и проворчала под нос:
– Бедная девочка.
Мирок был тесен. Иногда доходили новости от Нади. Она перебралась во Францию и посылала приветы им обоим. Иногда они сталкивались с юристом. На лице ее все еще плескалось харчо, которое она вылила в унитаз, не дождавшись Папочку с работы три года назад. Да, прошло три года или четыре, Ия не считала. Они свыклись друг с другом и выстроили свой мирок, в котором не было места посторонним и мужчинам.
Свою жизнь с Папочкой Ия скрывала и не скрывала одновременно. Она окончила университет и обзавелась работой, став маркетологом – почти по специальности, вполне современно и достаточно по-женски. Все думали, что живет она не то с сестрой, не то с подругой, не то сестра ей как подруга, не то подруга как сестра. При этом «кто-то у нее есть». Даже далекая ее семья, жившая своей жизнью на Кубани, свыклась с существованием какой-то подруги, а в нечастых теперь посылках все было для двоих.
Поступок, торжественно именуемый в их среде «coming out» – выход из подполья, – Ия совершила одной ногой.
Вокруг нее теперь все чаще взрывались снаряды: однокурсницы и сослуживицы выходили замуж и рожали детей. Они выпадали из ее круга общения, или она выпадала из их. Вчерашних приятельниц будто рассаживали по космическим кораблям и разносили на разные планеты.
