Как и было условлено, я нашел Виктора за церковью. Он сидел на скамеечке у чьей-то высокой могилы, уныло поглядывая на густой дерн.
— Ну как твои успехи? — спросил я, садясь с ним рядом.
— Так себе, — сказал он, чертя каблуком по земле. — Все какие-то подрядчики. Глотов, Кирьяков, Бочин… Их там, по-моему, человек пятнадцать. Сыновья их, а может, и работники ихние… Чаще всего они у Кирьякова собираются. Приходят, уходят. Прямо штаб там. у них какой-то…
— А Губинский бывает?
— Техник, который с вами ходит? Нет, не замечал.
— Сейчас пойдем на рудник, — сказал я. — Я спущусь в шахту, а ты останешься наверху. По моим соображениям, сегодня там обязательно должны быть посетители. Ты по-прежнему не виден и не слышен. Но как только они вылезут обратно, отправишься за ними, узнаешь, куда они пойдут, и вернешься сюда.
Виктор взглянул на меня исподлобья.
— А что с тобой будет?
— Я тоже вернусь сюда. А если до двенадцати не приду, отправишься в наше отделение, спросишь Васильева и расскажешь все, что тебе известно.
— А если я с тобой вниз?
Виктор зацарапал ногтем по скамейке.
— В следующий раз, — сказал я. — Понятно?
Низом, от реки, прошли мы к руднику, миновали уступы карьеров и подошли к той самой шахте, которую рабочие прозвали Богатой и куда особенно не хотел допустить меня Губинский.
— Ну, марш…
Я прикоснулся к плечу Виктора, и он послушно отстранился от меня и сразу растаял в ночном, внезапно сгустившемся мраке.
Я ощупал в карманах револьверы, достал электрический фонарик, но зажечь не рискнул. Постепенно освоился… Подошел к колодцу. Прислушался. Все тихо… Ну, была не была! Пополз вниз по стремянкам… Темь. Тишь. Только слышу, как сердце колотится.
Спустился кое-как вниз, чуть отошел в сторону и притаился. Ночь. Будто во всем мире наступила вечная ночь и я остался один. Тихо-тихо. Только из каких-то бесконечных глубин доносятся чьи-то вздохи… Страшно ли? Немного. И очень-очень грустно. И такое ощущение, будто время мчится, неудержимо сменяются минуты, часы, сутки. Сердце в груди бьется быстро-быстро, и кажется, точно сам ты несешься стремглав куда-то…
Вдруг — шорох, и слабый стук, и слабый свет… Пришли! Спускается кто-то в шахту!
Я — не шелохнусь.
Так и есть… Спускаются. Двое. Трое… К поясам шахтерские лампы прицеплены. Я еще подальше отполз. Встали они, переговариваются. Лиц не рассмотреть, но слышу по голосам — нет среди них Губинско-го. А я надеялся в шахте встретить его!
— Динамит у тебя где сложен? — спрашивает один.
