Повернулся и на капитанский мостик пошел. И немного погодя оттуда кричит:
- Отдать концы!
Пароход загудел, запыхтел и отвалил от пристани.
Не прошло и десяти минут - вдруг: стоп!
Что такое? На самой середине реки остановка.
Бегу на капитанский мостик.
- Что еще такое? - говорю. - В чем дело?
- Не знаю, - говорит капитан. - По-видимому, что-то с машиной.
Я говорю:
- Как с машиной? Вы же мне говорили, что у вас корабль в полном порядке.
- Да. Говорил. В чем дело - не понимаю.
- Ах, не понимаешь?
Рассердился я. Задрожал весь.
- Если, - говорю, - через две минуты машина не будет исправлена - на месте застрелю...
Он даже не посмотрел на меня.
- Ваше дело - стрелять, мое - командовать пароходом.
Хотел я ему тут еще чего-нибудь покрепче сказать, - вдруг слышу:
- Правильно, капитан!
Вижу - выходит из каюты на палубу товарищ Киров.
- Тихо, - говорит, - братцы, тихо. Не надо шуметь. В чем дело? Почему остановка?
- А потому, - я говорю, - товарищ Киров, остановка, что пароходом командует изменник и предатель. Он что-то нарочно сделал с машиной. Посмотрите, довез нас до середины реки и застрял. Застрелить его, - говорю, - как собаку, и все тут.
Киров говорит:
- Погоди, дорогой. Не будем шуметь. Надо сначала посмотреть машину.
Подумал, скинул свое пальтишко, засучил рукава - и вижу, сам лезет в машинное отделение. Слышу, там возится, кряхтит, ощупывает чего-то, осматривает. Потом вылезает и говорит:
- Нет, машина в полном порядке.
- Вот видите, - я говорю. - Значит, он нарочно не хочет везти нас в Астрахань. Чего, - говорю, - с ним тут разговоры разговаривать. По глазам же видно - предатель.
И я выхватил наган и хотел уж и в самом деле убить этого человека.
Но Киров опять мне говорит:
- Не спеши, товарищ!
Подумал немножко, бровь почесал, подышал зачем-то - будто температуру воздуха смерил, - потом, вижу, идет к водяному ящику, где у них на пароходе запасы воды хранятся, и поднимает крышку.
- Ага, - говорит. - Так и есть. А ну-ка, дайте мне какой-нибудь ломик или топор.
Я подошел, заглянул в ящик. А ящик этот - весь, до самых краев, льдом забит.
- Вот видишь, какое дело, - говорит Киров. - Виноват мороз, а не капитан. Вода застыла, и машинам дышать нечем.
Он взял ломик и стал этим ломиком ковырять лед.
Через минуту пошла вода. Застучали машины. Пароход тронулся.
Мне, конечно, было неудобно и перед Кировым и перед капитаном. Я ушел на корму и долго там стоял и смотрел, как маленький наш пароходик ломает молодой волжский лед.
