- И в печку мотаем, - сказал Японец. - И в ширму загибаем. И на халяву канаем.
- Ага! - сказала барышня. - Клёво!
Она была необычайно довольна и счастлива, что сумела найти общий язык с необузданными беспризорниками. Она ходила по классу, как дрессировщик ходит по клетке с тиграми. Тигры сидели смирнехонько и ждали, что она будет делать дальше.
Дальше, на следующий вечер, она принесла какой-то коричневый ящичек и поставила его на стол.
- Давайте займемся делом, - сказала она.
- Клёво! - ответили мы хором.
Барышня посвистала чего-то, потерла лоб, почесала затылок и спросила:
- Кто из вас умеет читать?
Мы не обиделись.
- Я немножко умею, - сказал Янкель.
- Прекрасно, - сказала воспитательница. - Канай ко мне.
Янкель подошел к учительскому столу. Халдейка открыла ящик и стала вынимать оттуда какие-то веревочки, карточки и деревянные кубики. На кубиках были оттиснуты буквы русского алфавита.
- Ты знаешь, какая это буква? - спросила барышня, взяв со стола кубик с буквою "А".
- Знаю, - ответил Янкель. - Как же... Отлично знаю... Это "Гы".
- Ну что ты, - поморщилась барышня. - Это "А".
- Может быть, - сказал Янкель. - Извиняюсь, ошибся.
- А это какая? - спросила барышня, поднимая кубик с буквою "Б".
- Это "Гы". - сказал Янкель.
- Опять "Гы". А ну-ка, подумай хорошенько.
- "Гы", - сказал Янкель.
- Нет, это "Б". А это какая?
- Дюра, - сказал Янкель.
Мы дружно захохотали.
Внезапно открылась дверь, и в класс вошел Викниксор. Как видно, он долго стоял у дверей и слушал.
- Товарищ Миронова, - сказал он. - Прошу вас собрать ваши вещи и пройти в канцелярию.
Барышня торопливо сложила свои веревочки, кубики и картонки в ящик и с ящиком под мышкой покинула класс.
Из школы она навсегда исчезла.
Откуда-то стороной мы узнали, что в начале 1922 года она поступила в китайскую прачечную на должность конторщицы или счетовода.
МАРУСЯ ФЕДОРОВНА
Другая барышня оставила о себе более приятную память. Это была такая же хрупкая барышня, такое же ходячее растение, готовое улететь при первом порыве ветра, но почему-то с первого взгляда она полюбилась нам, и ее появление не вызвало смеха в классе.
- Как вас зовут? - спросили мы.
- Маруся, - ответила барышня, а потом, спохватившись, добавила: Федоровна.
Так и осталось за ней: "Маруся Федоровна".
Она читала ботанику. Скучнейшую, ненавистную, презренную ботанику по учебнику Кайгородова. Черт ее знает чем и как околдовала нас Маруся Федоровна. Буйные, непоседливые на других уроках, на уроках ботаники мы сидели смирнехонько, и, что еще удивительнее, мы с интересом слушали всякие сказки про мотыльковые и губоцветные растения, вызубривали наизусть длиннейшие латинские названия и рисовали у себя в тетрадках лютики, пестики и усики.
