Вдруг, как из-под земли, вокруг вырастают в о о р у ж е н н ы е л ю д и, дула винтовок и револьверов направлены на коммунистов. Это кулацкий отряд Петьки Тельнихина.
П е т ь к а (поигрывая саблей). Сопротивляться не полезно!
И в у ш к и н. Бей бандитов! (Бросается на ближайшего, сбивает с ног.)
П е т ь к а (кричит). Не стрелять! Тихо… (Направляет саблю на Ивушкина.) Взять!
Коммунистам связали руки. Петька подходит к Ивушкину, узнает рубаху-приз, молча рвет ее.
И в у ш к и н (его руки, руки Лизы и товарища из Барнаула связаны за спинами одной веревкой). Сегодня вы нас, а завтра…
П е т ь к а. Завтрева не будет. (Ударом сабли срубает с крыши землянки красный флажок.) В балку отгоним и порубаем. Вон остальных ваших из бараков вывели.
И в у ш к и н. Это у тебя, контра, завтрева не будет!
П е т ь к а (подходит). Эх, не сберег подарка-то! Хороша рубашка — гуляют лоскуточки… А ну, поднимайтесь, пошли! Остальных ваших прямо к балке повели. Туда и вам дорога.
Коммунары сохраняют гордое спокойствие. Только Агафья Кокорина всхлипнула.
К о к о р и н (заглядывая в глаза жене). Не позорь фамилии.
А г а ф ь я. Лиза. Мы питерские, Агафьюшка, баррикадные! Товарищи… «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…»
Коммунары подхватывают гимн. Бандиты подталкивают их прикладами, стегают плетьми. Но что это? Со стороны села, все усиливаясь, доносится набатный звон, рев толпы. Петька оглядывается и от страха вбирает голову в плечи.
А г а ф ь я. Товарищи, глядите, мужики…
П е т ь к а загнанно метнулся и побежал. За ним пустилась и его орава. Разъяренные, крича и размахивая кольями, топорами, вилами, влетают на стан крестьяне. Впереди всех С а м о й л о П е т е л ь к и н, среди других А н и с и м О х а п к и н.
И в у ш к и н. Товарищи…
Крестьяне обнимают коммунаров, развязывают им руки.
П е р в ы й к р е с т ь я н и н. Слава тебе господи, успели!
В т о р о й к р е с т ь я н и н. Гляньте, каким зайцем Тельнихин по степу скачет…
Хохот, слезы, объятия.
П е р в ы й к р е с т ь я н и н. Семен в исподниках примчал!
В т о р о й к р е с т ь я н и н. А ты-то сам?
П е р в ы й к р е с т ь я н и н. Фу-ты, женкина кохта…
Д е д с д у б и н о й. И какая муха меня, дурака, кусила? Весь шкилет из-за етих питерских растрёс.
О х а п к и н. Ничего, промялись, дело небольшое.
П е р в ы й к р е с т ь я н и н. Оно конечно, христианские души.
Освободили, спасли коммунаров, и в общей радости, словно бы чужая здесь, Л ю б а ш а… Она стоит в сторонке.
