– Когда тебе рожать? Ферн назвала дату.
Как же странно было снова представить себя в роли отца, да еще так скоро, но, когда он мысленно отсчитал оставшиеся недели, ему нестерпимо захотелось поторопить время и увидеть своего сына или дочь. А что, если родится девочка? С непослушными рыжими кудрями и дерзким ротиком, как у ее мамы? Как встретит ее Тарик?
Зафир провел рукой по своим сырым волосам. Он даже не сообщил сыну радостную новость, погрузившись в выяснение отношений с Ферн. С первой же минуты ему нужно было знать, что ребенок его.
– Ферн, брак – это единственный…
– Нет, – перебила она. – Сам знаешь, это не так.
– Я не хочу быть таким же, как мой отец, – все больше раздражался Зафир, а Ферн все отчаяннее мотала головой. – Пусть наш ребенок не унаследует трон, но он родится в браке. Мы обязаны пожениться.
– Ты будешь меня ненавидеть, – сказала Ферн, а затем твердо, как тогда в оазисе, когда настояла, чтобы помогли бедуинской девочке, добавила: – Я больше не буду так жить. Ни за что.
Ее лицо исказилось страданием, и она отвернулась. В ее широко раскрытых глазах стояли слезы, но вздернутый подбородок говорил о готовности за себя постоять.
– Больше? – переспросил он с недоверием. Если не считать нынешнего упрямства, Ферн была вполне уступчивой. Да, он сейчас злился на нее, но как можно испытывать к ней настоящую неприязнь?
– Что ты этим хочешь сказать? Кто еще тебя ненавидел?
– Мать, – глухо ответила она, потупив взгляд. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, хотя сама она была бледная как полотно.
– Она забеременела в семнадцать лет. Родители выгнали ее из дома. Мой отец исчез. Она едва сводила концы с концами, обеспечивая меня.
– И винила тебя во всех бедах?
– Да, – ответила Ферн с грустью.
Она накрыла живот ладонями, словно защищая малыша, и подняла искаженное страданием лицо. У Зафира внутри все сжалось.
– Она вечно твердила, что страсть – это плохо, а я все равно провела с тобой ночь. Ты меня ненавидишь – ну и ладно, но осуждения я не вынесу, Зафир. Ребенок не должен расти в ненависти.
– Ферн… Ты думала, что я буду обвинять тебя в беременности?
– Но ведь ты явно злишься…
– Лишь потому, что ты скрыла это от меня!
– Я не должна была идти на поводу у страсти. Я ведь знала, что поступаю плохо.
Зафира вдруг осенило: все это время, пока он вспоминал, как самозабвенно она целовала его, как отдавалась ему, он забывал о чем-то гораздо более важном. «Мужчины за мной не бегают. Думаешь, я привыкла их отвергать?»
