Лежишь, Патрик? Я могла бы убить тебя, если б захотела, — так крепко ты спишь. А люди и правда красивые, когда спят.
Она расстегнула его рубашку, безволосая грудь поднималась и опускалась, было видно, как бьется сердце. Соски — маленькие твердые пупырышки, у него все было твердым, словно его опустили в холодную закаливающую ванну. Когда-то ей это нравилось. Ей было шестнадцать, когда Дикий жеребец увлек ее за собой. Она восхищалась им настолько, что написала как-то своей кузине: «Я встретила парня, ради которого могла бы умереть».
Пил он, конечно, чересчур много, но зато говорил всегда: «Никаких наркотиков, ничего тяжелого, от этого только тупеешь. Посмотри на этого обдолбанного придурка. Horse[3], черт возьми».
Это успокаивало. Она начала сама повторять это, как заклинание: «Никаких наркотиков. Horse, черт возьми».
Ее восхищение дало первую трещину, когда он однажды купил ей шубу, а через два дня после этого прибежал как сумасшедший и сказал: «Крошка, мы должны продать шубу, кое-кто охотится за мной из-за денег, к тому же ты куда симпатичней без шубы».
Симпатичней без шубы. Симпатичней без денег, симпатичней без друзей. И уж наверняка симпатичней без образования.
Самый большой шок у нее был, когда она поняла, что умнее его. «Черт возьми», — сказала она Монике, когда начала ходить в вечернюю школу, это было, когда Патрик в первый раз переехал к Ильве, а сама она решила начать новую жизнь. И обнаружила, что все ей давалось очень легко, без малейших усилий. Черт, она понимала все! Английский, математику, все! Теперь, когда она перестала прогуливать, все проскальзывало в нее, как спагетти с маслом! Она носилась, как в горячке, но одновременно была уверена, что произойдет что-то ужасное, какое-то несчастье, что она будет наказана. Ей почти хотелось закричать: «Выпорите меня!» Ей было по-настоящему жутко, как будто она оказалась другой — не такой, какой считала себя. Внутри нее всегда обитал этот умный, незнакомый паразит — и к чему это приведет?
Два горячечных года, почти без той, другой горячки. Потом Патрик ненадолго вернулся, и она поняла, как сильно хотела его. Потому что в этом отношении ему не было равных. Долгие любовные игры, расслабленная, изобретательная похоть. Все, естественно, сопровождалось вином. Было еще и другое, о чем она не хотела знать. По крайней мере, до тех пор, пока он не заставляет ее пробовать. Нет-нет, он таким не занимается. Черт, неужели она думает, что он тоже обдолбался?
