— Ну что ты? — рассмеялась Маша. — Что ты как столб соляной?
— Я… Можно к тебе? — теряя от волнения голос, спросил Сергей.
— Ой, ну что ты! Ну конечно нет! — рассмеялась Маша.
В этом она вся. Таким тоном говорят «да». Ну конечно да! А она — нет! Весело и непринужденно. И он тоже рассмеялся.
— Если полчаса подождешь, я выйду.
— Полчаса? Конечно!
Полчаса… Ха! Час, два — сколько потребуется. Он спустился вниз и стал ждать ее у лестничного окна.
И она действительно спустилась к нему ровно через полчаса. Они вышли во двор. Там, за трансформаторной будкой, была их скамеечка. Никому не видная, уютная скамеечка. Сережа достал из рюкзачка детское пикейное одеяльце, заботливо расстелил.
— Садись.
— Это твое? Из детства?
Сережа неопределенно кивнул, опасаясь насмешки.
— Хорошо, что захватил. Ты у меня заботливый, — ласково проговорила Маша и села. Сергей просиял, опустился рядом, осторожно обнял Машу. Она держала спину прямо, не поддаваясь его объятию.
— Что ты? Что ты, Маша? — Он заглядывал в ее лицо.
— Сереженька, я так больше не могу. Так нельзя.
— Что?
— Ну зима же, Сереженька. Холодно! А я хочу, чтобы было тепло. И чтобы я могла куда-то прийти. Это обязательно, понимаешь? Сколько же можно? Вот сейчас я из ванной, распаренная и на мороз… Я же простудиться могу…
— Мы в кино ходим. Там тепло, — глупо ответил Сережа.
— Ах, что кино? — как воспитательница на слова недоумка вздохнула Маша. — Это же не дом. И потом, не все же тратить на кино деньги, которые она дает тебе на завтраки. И этот угол… И ждать тебя по утрам, когда все уйдут… А вдруг кто-то вернется? Помнишь, так уже было. Александра забыла зонтик и вернулась в самый неподходящий момент… Ну что мы все бродим по улицам, сидим во дворах?.. Целоваться на морозе холодно!
— Мне с тобой всегда тепло. Всегда и везде.
— Это тебе тепло, а мне холодно…
— Не надо так… Не говори так… Это неправда. То есть это, конечно, правда… Но ведь я тебя люблю! И ты меня… любишь. И мы часто бываем одни, совсем одни… Нам еще здорово везет! Я иногда удивляюсь, как нам везет… И ты знаешь, ведь я все могу… Все-все. Правда! И знаешь, счастье ведь в каждом из нас, не в обстоятельствах, понимаешь… Вот я люблю…
— Ну да, ты любишь… Я забыла. Дай, посмотрю на тебя. Ты еще ребенок. Мой любимый мальчик. А я злая. Я плохая, испорченная. Хотя… Кто знает. Ты говоришь, что без всего можешь прожить. Но ведь ты не знаешь, можешь ли без этого прожить! Ты живешь дома, понимаешь? Д о м а. Мама тебе ужин готовит. Постельку расстилает. Одевает тебя. Что молчишь?
