— Я и не спорю. — Локтев уже жалел, что завел этот разговор.
— Мне плевать на шмотки и на дорогие машины. У меня отец лесничий, и я этим горжусь! Да, горжусь. Потому что я тебя люблю… — Она все-таки взяла себя в руки. Глубоко подышала и продолжила уже спокойней: — Так вот, о моем знакомстве с Олегом. Я была официанткой в «Бармалее», а он приехал туда с друзьями. Отметить день рождения. У него родители не лесники. Денег для сына не жалеют.
— Это плохо?
— Мои подруги, между прочим, считают, что очень хорошо, — Анастасия с горечью засмеялась. — Они мне так и сказали, мол, не проворонь такой подарок судьбы. Любая из них была бы счастлива на моем месте. Знаешь, как за ним девчонки бегают?
— А ты? — тихо спросил Локтев.
— А я, знаешь ли, не Золушка. Мне эта сказка не нравится. Думаю, что мы с ним действительно слишком разные. И по воспитанию, и по образу жизни, и по интересам. Мне на дискотеках неинтересно. И вообще, история с Олегом закончена, — Анастасия схватила полотенце и вышла на улицу, громко хлопнув дверью.
— Ты куда? — крикнул Локтев ей вслед.
Она вернулась и полезла в большую спортивную сумку, которую привезла с собой.
— Купаться, — ответила она, вытаскивая из сумки купальник и какую-то коробку. — Я тебе привезла подарок. Бритву «Мак три» от «Жилетт». — Анастасия бросила на стол подарок. — Только тебе она теперь ни к чему, у тебя скоро борода будет до пояса, никакой «жилетт» не возьмет. — Она вышла, взмахнув полотенцем.
Локтев несколько минут сидел, собираясь с мыслями. Нет, ну что он за дурак, в самом деле? Чего полез к девочке? Кто дал ему право ее учить? Учитель из него…
Локтев подошел к магнитофону и включил этого ее «Мумий Тролля». Или «Мумия Тролля»? Может, действительно, музыка не так уж плоха? Но, как ни старался, ничего не понял. Вздохнул, взял топор и пошел колоть дрова.
…Старый, почти седой орангутанг неподвижно сидел в самой чаще джунглей высоко на платановом дереве. Он смотрел вниз, и почему-то взгляд у него был грустный. Словно он знал что-то недоступное, важное, вечное и одновременно бессмысленное… безнадежное… Другие обезьяны, помоложе, скакавшие мимо по деревьям, смотрели на него с уважением, но непониманием…
Тут Гордеев открыл глаза и увидел белый потолок. Высокий. Метра четыре с половиной.
Оба-на, подумал он.
Ничего особенного, потолок как потолок, но он сразу понял, что это — в больнице. Не вспомнил, что произошло, а сперва понял, где находится. Впрочем, никакой амнезии не было. Тут же вернулись все события кошмарного сегодняшнего дня.
