— Боюсь, что если Валюша что-нибудь совершит, то ее отправят на перевоспитание в другое место, — заметил Турецкий. — Где, по устоявшемуся мнению, никого еще не перевоспитали.
Валюша фыркнула и хлопнула дверью своей комнаты — отдавив при этом хвост коту, который завизжал дурным голосом.
— Поговорим о гипотетической возможности сотворить глупость, Анна Андреевна, — витиевато начал Турецкий.
Он говорил с нарастающей злобой — понимал, что не должен этого делать, но не мог уже держаться в рамках политеса. На память он действительно пожаловаться не мог. В субботу 13 июня супруги Латыпины поздно вернулись с работы. Валюша отколола пару номеров — учинила беспорядок, и вообще ее не было дома. Но к скандалу явилась, как миленькая. Приборка, готовка, спать легли практически под утро. Анна Андреевна проснулась незадолго до одиннадцати. Сделала попытку разбудить супруга, но попытка провалилась. Побрела будить дочь, но и та не пожелала приходить в нормальное человеческое состояние. Отбивалась, умоляла оставить ее в покое в выходной день. Можно подумать, у нее летом есть рабочие дни. Анна Андреевна махнула рукой на своих домашних любимцев, пошла умываться. И тут в квартиру, как тараканы, полезли люди с полномочиями, стали что-то спрашивать, требовать. Не хочет ли Анна Андреевна в чем-нибудь признаться? Не испытывала ли она к соседу по площадке каких-либо особенных чувств? Не впускала ли она его в квартиру незадолго до одиннадцати?
От воспаленного внимания не укрылось, как дрогнули ее губы, когда он говорил об «особенных чувствах», как напряглась увядающая кожа на шее. Он готовился к тому, что сейчас она выставит его за дверь. Но она была сильнее, чем он мог себе представить.
— Как не стыдно вам такое говорить? — прошептала Анна Андреевна, покосившись на дверь в детскую. — Хоть бы голос ради приличия понизили. Вы хоть представляете, что за ерунду сейчас несли?
— А что, по-вашему, не ерунда? — дерзко вопросил он.
Нет, она настаивает на своем. Все было именно так, как она говорит. Она проснулась около одиннадцати, и пока в квартиру не полезли милиционеры, никто не приходил, не просил помощи. И пусть его бог накажет за эти унизительные подозрения!
— А ваша дочь? — ударил Турецкий ниже пояса. — Вы уверены, что она спала невинным сном, не просыпалась, не делала что-нибудь такого, о чем бы впоследствии пожалела?
— Валюша-то? — женщина внезапно развеселилась. — Да эту лоботряску пушкой не разбудишь. Дай ей волю, она вообще никогда не проснется. Идите, скажите ей об этом, ей полезно иногда поволноваться…
