Поначалу рав Эльбаз надеялся, что они будут заниматься и какими-нибудь простейшими талмудическими вопросами, но затем впечатления от морского путешествия пробудили в нем столь мощные поэтические чувства, что он решил отложить эти умственные занятия на то время, когда они вновь окажутся на твердой суше. Так стоит ли удивляться, что, когда Бен-Атар вырвал его из объятий сна и попросил на время скрыть свою истинную еврейскую сущность под исмаилитской личиной, дабы не смущать местный люд неожиданной встречей с двумя разными — быть может, даже несовместимыми — верами, мирно уживающимися на одной палубе, рава Эльбаза нисколько не смутила эта неожиданная просьба. Стихотворные строфы, сочиненные им в последние дни, смягчили его душу и сделали гибче ум, и при условии, что от него не потребуют, упаси Всевышний, употреблять в еду запрещенную верой пищу, он теперь готов был даже покрыть голову тюрбаном, как Абу-Лутфи, и во всем остальном тоже уподобиться мусульманину — во всяком случае, до тех пор, пока не прояснится, какую встречу приготовили им жители Руана.
Однако и с наступлением рассвета Руан не приветствовал их ничем, кроме настойчивого, гулкого колокольного звона, торжественная и праздничная мощь которого с утра заполонила все пространство маленькой гавани. Был то обычный призыв к верующим собираться на воскресную молитву или же условный сигнал, призывающий гребцов в лодках силой подняться на палубу чужого корабля, чтобы выяснить его истинные цели? Как бы то ни было, Абд эль-Шафи на всякий случай приказал украсить высокую мачту разноцветными флажками, которые в прошлом всегда поднимались в боях с христианскими кораблями, но одновременно, в знак мирных намерений, спустил с борта веревочную лестницу, как бы приглашая ночных тюремщиков превратиться с рассветом в желанных гостей. И вскоре на палубу действительно поднялась группа вооруженных людей во главе с одним из правителей города, который не преминул выразить свое удивление, узнав, из какого далёка прибыл этот магрибский корабль, и рассмотрев вблизи все его поразительные особенности. Стало ясно, что здесь, в руанской гавани, нет недостатка в людях, понимающих толк в корабельном деле, ибо чем иным можно было бы объяснить тот пристальный, дотошный интерес, с которым правитель изучал огромный треугольный арабо-латинский парус, способный в одиночку заменить все то множество малых парусов, под которыми ходят обычно суда христиан. После этого знатный руанец в сопровождении своих людей спустился осмотреть трюм, где был несказанно поражен видом двух верблюжат, которые так задрожали от его христианских прикосновений, что черному рабу пришлось успокаивать их своими властными гортанными окриками. Поскольку руанский вельможа никогда в жизни не видел настоящего верблюда, ему тут же перечислили все необыкновенные достоинства этих диковинных животных, в особенности упирая на то, как они экономны в потреблении воды и пищи. Затем гостя пригласили совершить положенный по традиции осмотр товаров, предложили понюхать мешки с пряностями, пощупать кожи и ткани, проверить на ощупь остроту кинжалов, погрузить кончики пальцев в кувшины с оливковым маслом и отведать сушеные фиги, финики и сладкие рожки, а под конец поднесли ему все ту же щепотку белой соли, завернутую, как всегда, в тонкую бумагу.
