Он сунул в горячую ладошку клочок бумаги и в следующую минуту уже был рядом со своим спутником, приближаясь к двери.
Николас метнулся в кусты. Прячась, с бьющимся сердцем, он развернул записку.
«Дорогой Нико!
Надеюсь, ты получил это. Меня заперли в казармах. Представляешь? Не могу сказать, что я в восторге от этого места. Приходится из кожи вон лезть, чтобы дали потренироваться. Но ничего! Скоро я выйду отсюда, и мы вместе посмеемся над теми, кто так жестоко ошибся. Если сможешь, полей, пожалуйста, новые посадки. И держись подальше от Гарсиа. Не унывай, амиго! Мы с тобой еще порыбачим. Записку лучше уничтожить.
Твой друг,
Хосе»
Николас трижды перечитал письмо; слезы навернулись у него на глаза, он положил записку в рот, тщательно перетер ее зубами и с усилием мужественно проглотил. Потом, пытаясь сквозь кусты разглядеть, можно ли выйти незамеченным, он с горечью увидел, что Педро и священник не допущены в дом. Гарсиа счел уместным оставить их стоять у двери, а теперь и консул с мрачной миной вышел на крыльцо говорить с ними.
Преодолев страх, Николас опустился на четвереньки и, не обращая внимания на раздираемые в кровь коленки, подполз поближе, чтобы слышать их разговор.
— Сожалеем, что побеспокоили вас, сеньор, — сказал Педро с таким смирением, что Николас чуть не заплакал. — Мы знаем, что вы заняты делами первостепенной важности…
— Я действительно очень занят, — отрезал консул.
— Об этом я и говорю, сеньор. Тем не менее, мы решились потревожить вас по очень важному для нас делу. Сам я бедный и невежественный человек, один я бы не решился прийти. Но отец Лимаза был так добр, что пообещал, что вы со мной поговорите.
— Прошу вас, покороче.
Николас не мог этого вынести. Раздвинув кусты, он увидел возвышавшегося над ним отца, будто прибавившего в росте, и Педро с бледными увядшими щеками, нервно сжимающего руки в умоляющем жесте.
— Речь идет о Хосе, моем внуке. Вам известно, что он попал в беду.
Консул нетерпеливо переступил с ноги на ногу, нервно вздернув мясистый подбородок.
— Разумеется, мне это известно. Но от меня ничего не зависит. Почему бы вам не обратиться в полицию?
— Полиция не слушает бедняков, сеньор. Вот если бы вы с высоты вашего положения замолвили словечко…
— Я не имею ни возможности, ни желания вмешиваться в ход правосудия. Ваш внук должен понести наказание за совершенный им поступок.
— Сеньор… Его поступок… — пролепетал Педро, — этого-то мы и не можем понять…
