В это утро Харрингтон Брэнд лишь ненадолго заскочил в консульство, в состоянии растущего напряжения пробыл там около часа, и, нервно дрожа, поспешил домой, чтобы пообедать с гостем. Теперь, по завершению тягостной трапезы, за которой профессор доложил об осмотре, мужчины сидели в столовой, куда им подали кофе.
— Значит, у вас не осталось сомнений? — прервал затянувшееся молчание консул, задумчиво помешивая кофе.
— Ни малейших! — Профессор с довольным видом отхлебнул из своей чашки. — Перекладывание комплекса вины на другого вполне типично… И то, как его сломило противостояние Магдалины.
Бледный лоб Брэнда свело судорогой.
— Надеюсь, испытание было не слишком суровым для моего мальчика.
— Друг мой, что значат несколько детских слезинок, кратковременное страдание, когда на карту поставлено главное!
— Он больше не страдает? — Брэнд опять попытался найти облегчение беспокойству, пронизавшему его до мозга костей.
- Скорее всего, он крепко спит … Обычная реакция на успешный катарсис … Но вам в любом случае не стоит к нему заходить. Одиночество, возможность поразмышлять — это основная составляющая моего лечения. Повторяю, эти аномальные тенденции, которые как видно уже глубоко проросли, нужно искоренить любой ценой.
Консул скомкал под столом салфетку в тугой шар. Не глядя на Галеви, он сказал:
— А Хосе?
Профессор, вздрогнув, опустил чашку.
— Утром я тщательно его допросил. Ловок мерзавец! — Поколебавшись, он добавил: — Я знаю, как вы к нему относитесь, друг мой, но что мы можем сделать? Вы не можете подать на него в суд, не причинив огромного вреда Николасу и себе. Одна только огласка… Нет, это немыслимо.
— Нужно что-то делать. — Брэнд угрожающе выплевывал слова, втянув голову в плечи.
— Наберитесь терпения. Дайте парню волю, и он сам себя погубит. Когда я перед обедом говорил с Гарсиа, тот — совершенно случайно — упомянул, что в последнее время из его комнаты пропадали небольшие суммы денег. Гарсиа не слишком распространялся — он для этого слишком сдержан, но я был достаточно проницателен, чтобы понять, что он подозревает в воровстве Хосе.
— Что? — глухо спросил консул, погруженный в горькие раздумья. Постепенно смысл слов Галеви дошел до него. Он резко выпрямился, ввалившиеся глаза заблестели. — У Гарсиа украли деньги?.. Этим надо заняться безотлагательно!
И не дожидаясь ответа Галеви, он позвонил в маленький серебряный колокольчик, стоящий перед ним на столе. Последовала продолжительная пауза. Затем, застегивая на ходу белую куртку и поспешно дожевывая пищу, появился дворецкий.
