— Разбудите ее, Самилла, и приведите сюда, — приказал Вивич. — Если оружие у нее отобрано, кандалы нужно снять.
Пленницу привели через несколько минут. Только что разбуженная, она сонно хмурилась и глядела волчонком. Однако, увидев давно знакомые по газетным карикатурам лицо То-Кихо и Вивича, она легонько вздрогнула, тряхнула стрижеными, рыжеватыми волосами, поправила помятую голубую майку и, подняв голову, посмотрела министрам прямо в глаза. То-Кихо изобразил любезную улыбку и нажал кнопку телефонного устройства — с этого момента оно начало точно записывать все, что слышалось в кабинете.
— Как вас зовут? — сухо спросил Вивич на международном языке. В кратчайшие сроки на нем начали говорить все, разрушая вслед за объединенной промышленностью и усовершенствованными средствами сообщения национальные преграды.
— Чудновская Людмила. Комсомольский билет — 37.11.22. И скажите, пожалуйста, этой свинье, — девушка пренебрежительно кивнула в сторону Самиллы, — чтобы он вел себя повежливей.
Самилла сверкнул глазами, но Вивич продолжал так же сухо:
— Хорошо. Сколько вам лет?
Людмила улыбнулась, но лицо ее слегка покраснело.
— Это не имеет значения. Не скажу.
— Вы были в Москве, когда исчезло здание английского посольства?
— Бывшее здание? — переспросила Людмила. — Да, я это видела.
— Что вы делали в это время?
— Смотрела на здание в бинокль.
— Зачем?
— Глупый вопрос, — недовольно сказала Людмила. — Чтобы лучше видеть.
— А зачем вы выбросили бинокль, когда вас задержал наш служащий?
— Потому что я воспитывалась, как комсомолка.
— Позвольте, — вмешался То-Кихо, — а в чем же заключаются особенности комсомольского воспитания?
— Много в чем, — вызывающе ответила Людмила, — чего вам не понять. Одна из них: не отступай перед заклятым врагом — капиталистом и фашистом. Ни крохи из достижений Советского Союза.
То-Кихо засмеялся и, вынув из ящика бинокль, обнаруженный Вивичем, положил его перед собой.
— А этот бинокль, часом, не напоминает вам тот, в который вы смотрели? — и он осторожно постучал по медному кольцу бинокля своим желтым, сухим, твердым ногтем.
Людмила побледнела. Брови ее — тонкие, черные полоски — резко сдвинулись и образовали небольшую глубокую морщинку на переносице. Но потом она еще раз тряхнула волосами и быстро протянула руку:
— Покажите-ка.
Вивич проворно накрыл бинокль ладонью и продолжил допрос.
— Знаете ли вы ученого Журавлева?
Знает она Журавлева? В голове у Людмилы мелькнула открытая, доброжелательная физиономия преподавателя физики, ее любимого наставника. Зачем скрывать? Может, удастся выпытать что-нибудь интересное? Она решилась.
