Лакей рассмеялся. Он был очень доволен впечатлением, которое произвел на мисс Уитни его ловкий трюк с дверью.
– Откуда вы знаете про все эти тайники? – спросила служанка. – Вы что, бродите по дому ночами, когда остальные спят?
– О, со мной не соскучишься, мисс Уитни. Мне много чего известно, и не только про девочку в желтом платье. Вот увидите, – усмехнулся тот. – Идите за мной…
В желтом платье? Откуда он знал, что на Кларе было желтое платье, когда она исчезла? Этот лакей решительно не нравился Серафине: слишком обходительный, слишком скользкий, слишком самодовольный в своей черной ливрее. Она доверяла ему не больше, чем мыши-полевке на кухне при кондитерской.
Глядя на мисс Уитни, уходящую сквозь потайную дверцу вслед за мистером Праттом, Серафине хотелось крикнуть: «Стой! Я на твоем месте ни за что не пошла бы!». Но вместо этого она внимательно вслушивалась в звуки шагов лакея. Они были очень похожи на шаги, которые раздавались прошлой ночью в подвале, но парочка скрылась за дверью слишком быстро, чтобы говорить об этом с уверенностью.
Как только они ушли, Серафина слезла с окна и тщательно осмотрела место справа от камина. Она хотела убедиться, что сможет найти потайной лаз, если понадобится. Дверца была для нее настоящей находкой. Снаружи она в точности повторяла стену – три панели в высоту, две панели в ширину. На ней даже висел дагерротип в рамке, с удивительно живым изображением седого старика. Скорее всего, это был давно умерший дедушка мистера Вандербильта, Корнелиус Вандербильт.
А у нее теперь не осталось не только дедушки, который мог бы рассказывать ей о давних временах, но даже папаши. Был просто человек, который подобрал ее в лесу, кормил краденым козьим молоком и укладывал спать в ящике из-под инструментов. Таким человеком мог оказаться кто угодно.
Серафина до сих пор злилась, что отец не поговорил с ней по душам раньше.
Всю стену ниже охотничьих трофеев занимали портреты Вандербильтов. Матушка, отец, бабушка, дедушка, братья, сестры, кузены и прочие родственники. Серафина поймала себя на том, что рассматривает эти лица в надежде найти какое-то сходство с собой.
А вдруг Клара Брамс еще жива, вспоминает свою маму и переживает, что та о ней забыла. Так же, как много раз переживала Серафина. Вот только миссис Брамс не забыла о дочери и никогда не забудет. Мать Клары Брамс по-прежнему ищет ее.
Серафина подошла поближе. Последний портрет снова изображал старика Корнелиуса, главу знатного семейства Вандербильтов, горделиво идущего вдоль собственного железного паровоза. Поскольку его запечатлели в движении, силуэт мужчины получился немного смазанным и оттого казался призрачным. При взгляде на него Серафине стало не по себе, но она все же решилась слегка поправить раму, которая покосилась, когда через тайный ход прошли мистер Пратт и мисс Уитни. Стоило девочке коснуться двери, как та мгновенно распахнулась на щедро смазанных петлях. Серафина сделала глубокий вдох и скользнула внутрь.
