— Не кажется ли вам, — спрашивал комментатор, — что вы присутствуете при торжественном акте встречи представителей двух цивилизаций? И как заманчива и значительна эта встреча!
— Именно заманчива, — сказал Соболев, усаживаясь рядом с Ирмой. — Сегодня мы вылетаем на Олимпийскую планету.
— Знаю, папа.
— Чарлз, выключите, пожалуйста, экран, — сказал Соболев.
— Я хочу досмотреть, — сдвинула брови Ирма.
— Ну, давайте досмотрим, — согласился Соболев. — Да, кстати, не приходил твой знакомый звездолетчик?
«И не придет. У него своя мечта. И он до конца дней будет гнаться за ней», — хотела сказать Ирма, а сказала совсем другое:
— Нет, не приходил, папа.
Она любила отца и не хотела огорчать его.
— Странно. Должен прийти. Только чудаки могут отказаться от такого предложения.
— Вы об авторе этой скульптуры? — спросил Эллиот.
— Не понимаю вас?
— Звездолетчик, которому вы решили вручить судьбу Юпитера, и есть автор горельефа, — кивнул головой на экран Эллиот. — Я немного знаю его. Поклонник Тарханова.
— Вот как! Такие люди должны работать у нас, в Совете Солнца. После регаты я вызову его к себе. Что он поклонник Тарханова, это хорошо. Мы все в какой-то мере ученики Тарханова. Освоение Марса…
— Тут заслуги не столько Тарханова, сколько ваши, академик.
Соболев нахмурился и посмотрел на Эллиота.
— О чем вы?
— О культе Тарханова, — услышала снова Ирма слова Эллиота. — Все, что делается на Земле, обязательно связывают с именем Тарханова. Он маячит повсюду, цитировать его стало модой. Он обладает ужасающим преимуществом. Он отсутствует. Он стоит перед вами, передо мной, перед ней грандиозным монументом мысли. Он не ошибается, потому что ничего не говорит. Но так ли уж безупречны его идеи? Кто, как не Тарханов, разработал математическую теорию множественности разумных миров, которую изучают во всех лицеях Планеты? Сейчас, когда на всепланетное обсуждение вынесено «Солнце или Вселенная?», мой долг землянина доказать ошибочность теории Тарханова.
Соболев усмехнулся, но промолчал.
На экране комментатор останавливался у других работ осенней художественной выставки, потом вновь вернул зрителей в зал со скульптурой Луня. Перед горельефом стояла густая толпа.
— Мы опять вернулись к самому популярному произведению осенней выставки, — завершал свой репортаж комментатор. — Вы видите, как много зрителей собрал этот горельеф. Вглядитесь в их лица! Вы прочтете в их глазах уверенность: встреча состоится! Такова сила скульптуры Игната Луня. Мне сообщили, что Игнат Лунь — звездолетчик. Так пусть он поспешит навстречу своей мечте. Пусть он встретится с разумными существами других миров. Он расскажет об этом нашим потомкам в новых чудесных скульптурах. Счастливого пути тебе, звездолетчик! Я за Вселенную, дорогие земляне!
