Едва они отошли на десяток шагов, как фонарь в руке Цина превратился в бледное пятно, еле просвечивающее сквозь туман. Погонщики, трясясь от холода и страха, перебрались к коновязи, кое-как развели новые костры и пролежали там всю ночь на земле, тесно прижавшись друг к другу. Они очень боялись, что еще кто-нибудь задумает извести лошадей. Ведь говорят, здесь, в Финша, есть и такие люди, которые за всю свою жизнь соли не попробовали[10]; они ненавидят купцов и только о том и мечтают, как бы сгубить их вьючных коней.
* * *
Как бы там ни было, а когда начинается ярмарка, в Финша настает самая веселая пора года. Приходит караван богатого купца Цина, и Финша на целую неделю превращается в многолюдное торжище. Даже люди, живущие в нескольких днях пути — у самого Наданга, — выбираются сюда.
Стайками спускаются с гор девушки: заплечные мешки, перевязи, одежда линялая и рваная, будто они не на ярмарку собрались, а на работу в поле. Но глядят они весело, шагают легко и без конца пересмеиваются. Дойдя до горы, за которой раскинулась ярмарка, некоторые сворачивают в расщелины между скал, достают из мешков душегреи, юбки, расшитые головные платки и пояса и переодеваются.
Те же, что победнее, у кого нет нарядной одежды, идут себе прямо, покуда не встретят незнакомых парней. Тут они останавливаются и, стыдясь своих рваных юбок, не смеют ступить и шагу, не знают, куда спрятать лицо, где бы укрыться, пока не пройдут встречные. А у самого входа на ярмарку подхватывают одной рукой заплечный мешок и робко протискиваются сквозь толпу.
Прежде всех появляется на ярмарке хозяйка питейной лавки. Она приносит длинную бамбуковую скамью, расставляет на ней чашки, затем, сняв со спины глиняный кувшин с водкой, опускает его на землю и подтаскивает к скамье большие плоские камни, укладывая их в ряд, чтобы было где присесть гостям. Покупатели валом валят к ней, спеша пропустить первую чарку.
Идут на торжище и стосковавшиеся по соли старики. Они выспрашивают друг друга, кто нынче торгует солью — начальник из крепости или купец Цин — и долгой ли будет торговля. Иной из стариков ходит на ярмарку всякий год, но так за всю свою жизнь не отведал и крупицы соли. Здесь, в Финша, соли просто так не купишь, многие даже вкуса ее не знают. И все они — и те, кто соскучился по соли, и те, кто уже привык без нее обходиться, и те, кто никогда ее не пробовал, — все тянутся к лавчонке с водкой. Они садятся перед скамьей и, подперев щеку рукою, думают свои думы, изредка пропуская по чарочке.
