Бледные пятна лиц качнулись во мраке, растопленном пламенем костра, темные провалы глаз уставились на него.
— Кто тут родня ублюдку Тонгу? — заревел Део, срывая голос.
Люди у костра молча глядели на него. Кто-то снова склонился к огню.
Глаза Део остановились на тощем долговязом погонщике, за плечами которого топорщилась накидка из пальмовых листьев. Он сидел ближе всех к огню, но его била дрожь. Део подскочил к нему, сбил шапку и, ухватив за волосы, поставил на ноги.
— Спрашивал я для виду, — прошипел он в искаженное страхом лицо. — Я же узнал тебя, гадина из рода Ма! Это твоих рук дело, сволочь! Убью!
Он с силой швырнул погонщика в угол каменной ограды и обернулся, выглядывая своих сородичей в свете костра.
— Бей! — крикнул он.
Несколько человек вскочили, похватали сосновые колья и бросились на долговязого. Тот молча рухнул наземь, как полено.
— Бей!
Взлетая и падая, замелькали в воздухе колья. Издалека доносилось хриплое ржание взбесившихся лошадей.
К кольцу людей, сбежавшихся поглазеть на расправу, неторопливо приблизились двое — Цин с фонарем в руке и уездный начальник Муа Шонг Ко.
— Полно, полно, почтеннейший Део, — громко произнес Цин. — Не пора ли нам с вами отдохнуть от трудов и забот?
— Свяжите злодея и бросьте его здесь, — добавил Муа Шонг Ко. — Никуда ему не уйти, а прикончить его успеете и завтра.
Цин поднял фонарь и оскалил в улыбке золотые зубы.
— Нам еще предстоит сегодня, — сказал он старому Део, — посетить крепость и почтить начальство… Где ваше пальто?
Део повернулся и пошел за пальто. Даже в пылу гнева он не забыл, где бросил его. Вьючник сидел на прежнем месте, пальто свисало с его головы, закрывая лицо: он не посмел даже поднять руку, чтобы сдернуть с себя хозяйскую одежду.
Натянув пальто, старый Део двинулся было к крепости, но остановился и зашагал к своим людям. Те только что подняли избитого и подтащили к костру.
Завтра вы все у меня узнаете, как надо служить, — прорычал он. — Только брюхо набивать мастаки… А ну, пошли отсюда, живо! Каждому сиднем сидеть возле своих коней и караулить! Всю ночь!
И они трое: купец, лошадник и начальник уезда — хозяин товара, владелец коней и повелитель земли — неторопливо направились к крепости. Следом родичи Цина потащили свертки с дарами. Никто не знал, что в этих свертках; можно было лишь догадываться, что двое, семенившие по пятам за начальником, несли по медному чайнику с опиумом. Судя по всему, пир наверху затевался на всю ночь.
