Я подлетела к дочери, обняла за плечи. Сердце пело: ночь завершилась благополучно, вопреки всем дурным предчувствиям.
— Мама! — капризно воскликнула Антея, но сама, затрепетав, прижалась ко мне, также радуясь. Так мы стояли, пока не зазвучали первые аккорды танца и к нам не подошел Алоис Митто.
— Пусть монетка подскажет, какую из двух красавиц пригласить, — молвил он и подбросил серебряную десятину. Она упала гербовой стороной.
— Антея, — довольно проговорил Митто. — Вы позволите, Ариста?
Я не хотела отпускать дочь, но та обернулась. Глаза сияли: последний танец великого Бала она будет танцевать с красавцем Митто!
— Мама, разрешите! — зашептала она. — Ведь мы же завтра уедем…
Сердце дрогнуло: так хороша, свежа и юна была сейчас Антея, лишь глаза ее блестели от невыплаканных слез по улетевшему чуду. Трепетом по коже пробежало предчувствие краткости этой красоты… и я смилостивилась:
— Иди.
Серая и бледно-желтая бабочки вспорхнули, закружились по зале. Красивая пара! «Не будь Митто столь ветрен…» — я хмыкнула. Алоис уносил Антею все дальше, и я тихонько пошла следом, сопровождая их танец у стены. Бал почти завершен, осталось без задержек покинуть дворец, сесть в карету и уехать.
Белое пятно платка с монограммой, брошенного у двери во внутреннюю комнатку залы, почему-то привлекло мое внимание. «К» — и герб Калькаров. Без всякого перехода я вспомнила, что не видела младшего сына Калькаров с начала «Солнца и Луны».
Дверь в комнатку была закрыта, но не заперта, будто приглашая войти. Комнату открыли недавно: я отчетливо помнила, что проходила у этой двери в начале бала, и она была заперта. Во времена Арденсов в кулуарах подобным образом во время балов уединялись пары, поэтому я уже хотела пройти мимо, но… На ручке двери был кровавый отпечаток. Она была сделана в виде головы льва, и красное пятно пришлось точно на его пасть.
Я подобрала платок Калькара. Он тоже был в пятнышках и полосах крови, будто кто-то вытер им руки, выходя из комнаты.
«Вот так проходит охота на темных тварей. Пять и это не конец охоты. Они там», — поняла я. Стало страшно… и любопытно.
Я напоследок бросила внимательный взгляд в зал. Митто и Антея по-прежнему танцевали, граф сыпал галантностями, дочь звонко смеялась. Потом тихонько отворила дверь и заглянула в комнату.
Зачем я сделала это? Одно ли любопытство было тому причиной? Нет. Я хотела увидеть, чем занимается муж в Карде уже три года. Я подозревала, что зрелище меня ужаснет, но хотела представить, понять, как Эреус выглядит при этом.
