Когда и эта компания уже насладилась своей порцией свободы, зазвонил колокол кухни, возвестивший, что готов обед. Экипаж поел, после чего караул № 1 завалился на свои койки и уснул без задних ног. На лужайку выбежала третья партия солдат. Неутомимый Шэллом сообщил об обнаружении девяти новых разновидностей блох, ожидающих, чтобы их представили энтомологу Гарсайду, и тот каждый раз снисходил до того, что вылезал из постели.
Когда четвёртая и последняя команда пехотинцев вернулись со своей двухчасовой прогулки, Пэскью уже всё здесь осточертело. От недосыпания у него под глазами образовались круги, но его любопытство так и не было удовлетворено.
— Более семи часов ожидания на орбите, — пожаловался он Лейфу, — и ещё восемь здесь. Всего около пятнадцати часов. Где это видно?
— Людям необходим был отдых, — ответил Лейф. — Первая заповедь капитана — забота о людях, которая должна превалировать над всеми другими заботами. Без этого нельзя решить ни одну задачу. Люди стоят больше, чем корабль. Они могут строить корабли, но корабли не могут создавать людей.
— Ну хорошо. Парни получили отдых, немного проветрились, их моральное состояние улучшилось, всё в соответствии с лучшими психологическими методиками. Что дальше?
— Если ничего не случится, у них будет возможность выспаться. Сейчас отдыхает первый караул, два других тоже имеют право на это.
— Но это значит, что мы будем сидеть без дела ещё восемнадцать часов, — запротестовал Пэскью.
— Необязательно. Неспешиты могут появиться в любой момент. Нельзя предположить, сколько их будет, какие у них намерения и как они собираются осуществить их. В этом случае все поднимутся по тревоге, и может завязаться такой бой, что вы запомните его на всю жизнь.
Лейф сделал рукой жест в направлении двери.
— А пока всё тихо, ложитесь спать. Если заварится каша, другого такого случая, возможно, придётся ждать долго. В нашем положении вымотанный человек — это бессильный человек.
— А как же вы?
— Как только Хардинг сможет меня сменить, я тоже упаду в кровать и попытаюсь сладко выспаться.
Пэскью недовольно фыркнул, вопросительно посмотрел на Уолтерсона, но с его стороны поддержки не получил. Уолтерсон засыпал стоя при одном упоминании о кровати. Пэскью снова хмыкнул, на этот раз громче, и вышел. За ним отправился и Уолтерсон.
Они вернулись в рубку через десять часов и нашли Лейфа свежевыбритым и отдохнувшим. В иллюминаторе был всё тот же вид, что и раньше. Два десятка человек забавлялись на свежем воздухе под лучами солнца, которое, казалось, совсем не изменило своего положения. Та же безлюдная дорога и холмы, те же молчаливые, бесстрастно хранившие дух заброшенности железнодорожные пути.
