— Вова, — ответил я. — А вы?
— Миша. Сторожу здесь.
— Что здесь сторожить? — удивился я.
— Хозяйство, дома. Чтобы не пожгли. Ай-яй-яй, взрослый мужчина, зачем постель мял, белье пачкал?
— Твой, что ли, постель?
— Не твой, а моя. Ты меня в неучи не пиши, ты себя в неучи пиши.
Он помолчал, потом сел на стоявшую рядом табуретку, достал пачку «Марлборо», вытащил сигарету, оторвал фильтр и закурил.
— «Беломор» есть? — спросил он. — «Нищий в горах»?
Я непонимающе глянул на него, потом догадался.
— «Памир», что ли?
Он покивал и, когда я отрицательно покачал головой, указал на сигарету и поделился.
— Легкий табак, сладкий, несытный. Накуриться не могу, — Миша сделал паузу, потом поинтересовался, — Откуда будешь? Как сюда забрел?
Это был трудный вопрос — я поскреб в затылке, бросил взгляд на старика. Сторож, не мигая смотревший на меня, выглядел на редкость простовато. Ох, уж эта азиатская простота!
— По случаю… — пробормотал я.
— Паспорт есть? Удостоверение?..
— Есть. Хочешь посмотреть?
— Зачем, — он пожал плечами, — Носи… На чай тоже есть документ, в каждую коробочку кладут, по телевизору показывают, хвалят, а напиться не могу. Слабый, несытный… Зачем такой делают? Денег много стоит, — он затянулся, выпустил дымок, потом спросил. — Ты — летчик? Почему вертолета нет?
— А что, я похож на летчика?
Старик промолчал, затянулся.
— «Со слонами» нету?
Я смекнул, что он про знаменитый индийский чай спрашивает, и развел руками.
— А что есть? — старик пожевал застрявшую на губах табачинку, потом обвел руками вокруг себя. — Это мое. А что твое?
— Вон сумка, — кивком головы я указал на угол комнаты. Мне все больше и больше не нравились его расспросы. Он что-то знал, но делиться со мной не собирался.
— Сумка, — нараспев повторил Миша. — Хорошая сумка. Совсем новая, чистая… С ней по сопкам ходил? В тапочках?.. — он глянул на стоявшие возле кровати кроссовки.
Я сел на кровати.
— Ты что, прокурор?
— Не-е, прокурор в Усть-Нере сидит. В Оймяконе прокурор, а я сторож.
— Тогда зачем пытаешь?
Старик пожал плечами.
— Пришел в мой дом, лег на постель, мое белье стелил, помял, теперь ругаешься — зачем интересуюсь? Ладно, хулиганить не будешь?
Я недоуменно глянул на него.
— С огнем баловать, водку пить?.. — добавил он и, сделав паузу, предупредил. — Рыбу в ручье не трогай. Моя рыба. Вялить на зиму буду. Если очень захочешь, морду на верхней запруде ставь. В большую реку рыбу не пускай.
— Хорошо, — согласился я.
Старик встал и не попрощавшись вышел из избы. Я уже совсем было собрался подняться, как у старик вернулся, взял ружье, патронташ и вновь покинул дом.
