Ночью, оставшись в одиночестве, Иван ринулся в бой.
Его ждали Асмодей и Левиафан.
Один — дьявол, искушающий тех, кто сходит от любви с ума, другой — тех, кто в безумии совершает убийство.
В Иване разгорелась приглушенная страсть аскета.
О, бойтесь холодных святош с мраморными лицами, спокойных, кротких, добропорядочных людей, отворачивающихся от хорошенького личика, опускающих глаза при виде женских прелестей, не посягающих на то, что принадлежит ближнему; ибо, если подавленное в них пламя однажды вспыхнет, оно отомстит за себя, потребуя возмещения за рабство, в котором пребывало. Любовь ветреника — собачонка, страсть отшельника — лев!
Чувствуя, что этот лев пробудился в его сердце, Иван всю ночь метался по своему тесному жилищу, иногда бросался на постель, но заснуть так и не смог; осатаневшие демоны терзали его, не давая передышки.
Ему приходило в голову все, о чем он читал в редких инкунабулах, страшные истории о людях, слывших святыми, уважаемых и почитаемых по всей округе, которые внезапно сходили с ума из-за чьих-нибудь черных очей и совершали один за другим все семь смертных грехов, превращая их в семьдесят семь; о бесноватых, которые, вопреки запрету самого господа, мчались вслед за предметом своей страсти. Ему вспомнилась история Ченчи — проклятые поцелуи, смытые проклятой кровью; в памяти его пронеслись сын Нинон, убивший себя из-за того, что влюбился в свою прекрасную мать, Эдип и Мирра, Саломея с головой Иоанна Крестителя, полученной в награду за танец, Тамара в платье, разорванном Абессаломом, Дина на горе мужских трупов возле истребленного города, голова улыбающейся султанши Ирины, отрубленная любящим мужем… Но к чему эти сказки? Ведь есть и книга Питаваля!.[9] Страшная психологическая загадка, когда переход от святого к бесовскому происходит мгновенно.
Иван теперь мог понять того священника, который с такой страстью полюбил красивую крестьянку, что под предлогом исповеди заманил ее к себе и убил ради одного поцелуя. Не зная, что делать с трупом, он разрубил его на куски, один бросил в реку, другой закопал в землю, третий сжег.
О, Иван тоже был способен все это совершить! И поискуснее того попа.
Ему известны сладкие яды, таинственные волшебные зелья, зажигающие огонь в крови, убивающие стыдливость. Не только жену бана Банка совратили таким ядом. Тот, кого подобным зельем приобщают к мистериям Астарты, потом сходит с ума, сохнет, гибнет.
А причина никогда не выплывет на свет божий!
