Ведь это становится настоящим безумием, пора положить этому конец! Либо так, либо эдак.
«Ну, ладно, сходи с ума! Если ты влюблен, этому можно помочь. Женись на девушке. Мне все равно! Вся твоя родня — это ты сам. Никто тебе не может ни запретить, ни приказать. Женись на ней и принимайся за работу. Дальше так жить нельзя.
Мезальянс?!
На шесть миль в округе нет человека, который понимал бы значение этого слова.
А если бы даже нашелся такой?
Пусть спустится за мной под землю, когда я там расхаживаю и моя рожа черна от копоти, пусть посмотрит, покраснею ли я из-за этого мезальянса».
Целую неделю Иван не видел девушку.
А в субботу, как всегда, она снова появилась на открытой галерее, где он выплачивал рабочим недельное жалованье.
На сей раз Иван, отсчитав деньги, задержал протянутую за ними руку Эвилы. Девушка улыбнулась. Быть может, из-за черного пластыря, вкривь и вкось налепленного на лице Ивана.
— Послушай, Эвила, мне нужно тебе что-то сказать.
Девушка молча взглянула на него.
— Я хочу на тебе жениться.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Не хочешь? — не веря, спросил Иван.
— Нельзя! — ответила девушка.
— Нельзя? Почему?
— Потому что у меня есть жених. Я обручена.
Иван выпустил руку девушки.
— Кто он?
— Не скажу! — произнесла девушка, недоверчиво глядя на него. — Если я скажу, вы его, конечно, прогоните или повышения не дадите. А он не может жениться на мне, пока не станет проходчиком.
— Значит, он чернорабочий?
— Ага!
— И он тебе милее меня, барина?
Девушка пожала плечами, склонила голову, искоса с сомнением посмотрела на Ивана, который от ее взгляда еще больше поглупел, а потом, совсем оправившись, смело ответила:
— Я давно ему обещана, еще отцом и матерью, а слово надо держать.
— Да черт с ними, с твоими родителями! — гневно вырвалось у Ивана. — Мне нет дела, что они там обещали какому-то скоту. Я тебя спрашиваю, хочешь променять своего жениха на меня?
Эвила вновь отрицательно покачала головой.
— Нет, это невозможно! Мой жених злой, жестокий. С него станется и меня убить, и вашу шахту поджечь, когда в ней гретан скопится. Спокойной ночи!
Она резко повернулась и, убежав с галереи, замешалась в толпу стоявших у ворот подружек.
Иван так ударил по столу своей бухгалтерской книгой, что из нее все уголки выскочили.
Мужичка, простая откатчица, животное! Отвергла его руку и сердце! И ради кого?
Ради такого же, как она, грязного, оборванного, жалкого мужика, копающегося под землей! Ради крота!
