Странно, но я почувствовал, что все получилось, как и надо. Без лишних эмоций я опустился на застеленную кровать, лег, как удобней -- сегодня мне оставалось только заснуть, все мои проблемы я буду решать завтра. Внутри не осталось ни обиды, ни разочарования, бездействовал даже привычный механизм, прокручивающий заново неприятные впечатления дня тогда, когда я остаюсь наедине с собой. Внутри была только пустота.
Я лежал, силясь уснуть; алкоголь окончательно перестал действовать. В голове раздавался только глухой шум моего собственного дыхания и сердцебиения. Отдаленно мне показалось, что со мной что-то неправильно, и я попытался разбудить оставившие меня чувства, с усилием извлекая из глубин памяти обрывки воспоминаний.
Вот молодой человек, которого я считал своим другом, бьет меня кулаком в лицо, чтобы покрасоваться перед девушками, а я не решаюсь ответить, хотя с легкостью мог бы одержать верх. Вот я встречаю свои первые, очень серьезные, неуспехи в учении, которые мне, привыкшему считать себя лучше других, причиняют сильную боль. Вот после какого-то моего детского проступка -- кто может вспомнить такие пустяки -- я вижу гримасу разочарования на лице своей матери, которая меня даже не упрекает; обладая достаточным разумом, и ребенок может понять, что в такую минуту одинокая мать думает, что ей было бы лучше, если бы он не появился на свет. Вот, из-за скверного характера испортив вечер своим боевым товарищам, я напиваюсь и без повода нападаю на одного из них с оружием в руках, после чего меня, как злого и глупого щенка, за шиворот выбрасывают вон. А я еще и должен задуматься над их сочувственными, снисходительными словами, и, постыдившись своего дурного поведения, вернуться на предназначенное мне в жизни место.
Что-то в моей груди сломалось, и я наконец залился жгучими слезами, обняв себя самого и сжавшись в комок, чтобы защититься от жестокого внешнего холода.
Часть третья. Полгода назад
Негромкий, но настойчивый стук в дверь заставил меня вздрогнуть от неожиданности, а потом я наспех сунул ноги в легкие домашние сандалии, дотронувшись до стены, чтобы не потерять равновесие, и побежал открывать.
Старая экономка - единственная прислуга, которую я держал в доме, в котором останавливался, будучи в столице - была женщиной деликатной и ко мне давно привыкшей, но при этом строжайше соблюдала определенные порядки. Сегодня было утро воскресенья, а значит - время уборки. Здесь она не делала исключения даже для рыцаря Ордена, погруженного в свои думы.
