Тогда я обратился к знакомому воровскому авторитету. Стриженному под ежика
субъекту.
– Не сцы. Это Гарик, – сказал он, увидев мое замешательство от вида огромного
питона, кольцом лежавшего на диване. Гарик посмотрел на меня
посоловевшими глазами и, не разглядев во мне пищи, смежил веки.
– Мне надо разобраться с одним человеком, – присаживаясь рядом с питоном,
сказал я. – Кто это может произвести и на сколько это потянет?
– Все зависит от «темы», – приглаживая свои колючки, ответил авторитет.
– Мне нужно лишить его на долговременный срок творческих способностей.
Скажем, повредить руки. Сотки хватит? – Я вытащил банкноту.
– Хватит. – И, спрятав коричневую бумажку под стельку лакированной туфли,
авторитет поинтересовался.
– Кого?
Я протянул фотографию с адресом на обратной стороне и добавил:
– Только пооперативней, пожалуйста.
– Заметано.
И, правда, поручение мое было исполнено быстро и качественно. Но дело
в том, что пострадал совсем другой, хотя внешне как две капли воды похожий
на Эпо, человек.
Тогда я отправился к знаменитому экстрасенсу. Невысокий, шустрый, с
седенькими кудряшками человек, он здорово напоминал выбежавшую за ним
болонку Чапу. Экстрасенс был сама любезность. Ах! Ах! Прошу! Прошу! Ну
что вы! Что вы! Как же можно! Не смейте даже думать! Без кофе с коньячком и
даже ни-ни– ни-ни…
Мы прошли в комнату.
Никаких пучков сушеных трав. Никаких дымящихся колб. Кожаный диван.
Ореховый гарнитурчик. Хрустальная лампа.
– Ну-с молодой человек. У вас ко мне, я вижу, дельце. И зрю – деликатное-с.
Рассказывайте.
Без лишних церемоний я приступил к делу.
– Мне было, хотелось лишить вот этого человека (я вытащил из кармана
фотографию Эпо) творческой потенции. Скажем… – Я задумался. И негромко
произнес: – на неопределенный срок.
– Покажите, покажите. Эге-ге-ге. Ничего не получится, молодой человек. Без
малого десять лет я безуспешно пытаюсь вывести его из игры.
– Из какой игры? – недоуменно спросил я.
– Карточной, разумеется: преферансик, вистец, рамсец, бриджик, кинг, сека,
марьяж. Имею страстишку. А вы? Может, соорудим банчишко?
– Нет! Нет! – отказался я.
– О! Если бы не он… – Экстрасенс вернулся к Эпо. – Вы бы сидели сейчас не на
этих ореховых креслах, а на гарнитуре государя императора всея Руси. Поле
невероятное! Линия Маннергейма, а не человек! С такими словами он закрыл
за мной обитую кремовым дермантином дверь.
– Ах! Ты Змей! Ах! Горыныч! – ругал я не поддающегося никому на свете
пианиста ресторана МЦ. В тот день ему, видать, здорово икалось. Влезая на
