в мои руки. Я таскал её за собой то в группу «Мираж», то в «Призраки», то в
«Романтики», то в «Оптимисты». С квартиры на квартиру, из города в город.
Наконец устал и женился. Я искал взаимопонимания, а встретился с вопросом:
– Что это?
– Колонка, – объяснил я супруге.
– Кухонная?!!!
– За папу. За маму. Чтоб вырос большой и вынес эту гору из дома, – толкая
очередную ложку манной каши, приговаривала жена. Не будешь слушаться
маму, поставлю тебя за колонку!
Весомый аргумент: дети выросли упитанными и послушными. Но я давно уже
не живу с семьей. Я вообще ни с кем не живу, правда, мои немногочисленные
знакомые говорят, что я «сожительствую» с колонкой. В известном смысле они
правы, ибо для меня она давно стала – «именем одушевленным». За долгие
годы скитаний по квартирам и углам она выгорела, обшарпалась,
металлические уголки заржавели, дерматин облупился и стал похож на
псориазную кожу. Несколько ножек отвалилось, что придает ей вид инвалида.
Жизненная ирония – она постарела вместо своего хозяина!
Прошло 20 лет с его смерти. За эти годы я растерял почти все его
фотографии, а те, что сохранились, выгорели и приобрели незнакомые черты. Я
стал почти забывать, каким он был, мой друг, и вот в последнее время он стал
являться в мои сны. Придет и молча стоит у своей колонки: молодой, совсем не
изменившийся друг моей далекой, беспутной юности – Павел Оладьев! Мне так
хочется с ним поговорить, объясниться, но он всячески избегает этого
разговора. Я догадываюсь, почему, и просыпаюсь. За окном рождается новый
день моей жизни…
Я приглашу на танец память
«Иосиф Беленький, можно просто – дядя Ося», – представился маклер.
Дядя Ося оказался вертлявым и разговорчивым. Он умело плел паутину
разговора своей живой речью и, играя словами интернациональной страны,
пытался доказать, что все вокруг жулики. И только он, Иосиф Беленький, спит
и видит, как помочь бедным репатриантам.
– Генацвале, – горячился Ося, – тебе просто катастрофически повезло. Поверь,
дарагой, я тебе сделаю такую квартиру, клянусь здоровьем тети Песи, у
Ротшильда такой не найдешь. Век будете вспоминать дядю Осю!
Под Осины шутки и прибаутки закончился первый день иммиграции в
маленьком захолустном городке, затерянном где-то в самом сердце Ближнего
Востока. Что оставалось делать, как не верить оборотистому маклеру?
Ночь прошла в третьесортной гостинице, своим длинным коридором
напоминавшей московскую коммуналку. Какой-то сладко-приторный запах не
давал уснуть Тимофею Дудикову, прозванному когда-то в андеграундских
