Отметки абсолютного нуля и сожалений по поводу врачебной ошибки они
достигли, когда я стал битником. Я даже помню фразу, сказанную отцом на мой
жизненный выбор.
– Лучше бы ты стал бандитом!
– Почему? – удивился я.
– Потому что в хипаках нет ничего человеческого!
– Поясни!
– А что тут пояснять. В человеке все должно быть прекрасным. А у хипаков
что? Патлы, буги-вуги и эпилептические припадки.
– Почему эпилептические?! – воскликнул я.
– Потому что видел ваши танцы, – ответил отец.
– Пусть в них нет ничего прекрасного. Зато у них интересная и насыщенная
жизнь! – патетически воскликнул я.
– Жить нужно как Павка Корчагин, чтобы не было мучительно больно за
бесцельно прожитые годы!
– Корчагин – анахронизм. Слушай Ричи Блэкмора!
– Пройдет пару десятков лет, и твой Блекмордов станет для твоих детей таким
же анахронизмом!
Отец оказался прав. Для моей дочери Павкой Корчагиным служит Nick Carter
из «Backstreet Boys».
– Ты напоминаешь мне «изи дей херд найт» («easy day hard night», «тяжелый
вечер легкого дня»), – ответил я отцу, перефразировав на свой лад название
«битловской» песни.
– Не выражайся! – воскликнул отец. Принимая, очевидно, английское «hard» за
русское нецензурное слово.
Как всякий интеллигент во втором поколении, отец презирал жаргонизмы и
крутые словечки.
– Пока не поздно возьмись за голову. Иначе тебя посадят, – сказал отец в
заключение.
Но я не послушал (в моем кругу слушать предков выглядело таким же
анахронизмом, как и читать Н. Островского) и по-прежнему слушал «Deep
purple», и всякую свободную минуту проводил с гитарой, пытаясь сдирать
импровизации с Р. Блекмора.
– И на такой доске, – сказал ведущий городской гитарист Ободов, – ты хочешь
взлабнуть Блекмора!?
Я промолчал.
– Хочешь Блэкмора лабать, стратакастер должен мать! – и Обод вытащил из
шкафа кремового цвета «Фендер стратакастер».
– Можно? – попросил я.
– Уно моменто, – ответил Обод и врубил гитару в усилок. Пальцы у меня
задрожали, лоб покрылся испариной. Чуть успокоившись, я выдал гитарный
импровиз композиции «Highway star». Клянусь, мне показалось, что она
прозвучала лучше оригинала.
– Не хило! – присвистнул Обод.
– Сколько тянет такой агрегат? – поинтересовался я, обводя взглядом
музыкальное хозяйство Ободова. Сумма, названная им, равнялась цене
последней модели «Жигулей».
Тогда я стал мастерить гитару самолично. Кое-что я выпрашивал, кое-
что воровал, кое-что покупал, а кое-что выменивал. Кроме того, стал ходить на
разгрузку вагонов на местный силикатный (клеевой) комбинат. Комбинат
