— Гостей так не встр-р-речают, — прошептала Пума.
— Если Вюртемберг упадет, стреляй в шамана, — посоветовал Енот.
Пум-Пум вложила стрелу и прицелилась.
Рыцарь тем временем допил свою чашку и принялся за угощение. Он ел с хорошим аппетитом и оживленно что-то говорил шаману. Шаман начинал нервничать, а среди присутствовавших нарастало замешательство. Воцарилась тишина. И тут весь дом содрогнулся. Шаман втянул голову в плечи. Раздался еще один мощный удар, и еще.
— Шаги… — сказал Енот вслух.
Из глубины дома шло что-то невообразимо страшное. И вот через большой проем в обеденный зал вошло оно. Диких размеров статуя лягушки из полированного черного гранита. Статуя вошла и остановилась. Она возвышалась над столом, и люди у ее ног казались не больше курицы.
— Где моя жертва? — спросила статуя и нефритовые глаза его уставились на шамана.
— О, Великая! — наш гость не исполнил священного танца смерти, выпив твой яд.
Он непригоден для жертвы! О, Великая, не гневайся! — жрец упал на колени и застонал.
— Жрец! Мой храм не может быть проходным двором. Ты не сумел принести мне в жертву внеболотного чужеземца. Теперь мне потребуется другой жрец. Ты мне больше не нужен.
В квадратные окна галереи потянуло жаром. Пума вдруг поняла, что сейчас будет, и голосом, который ее плохо слушался, прокричала:
— Сеньор-р Вюр-р-ртемберг, уходите!
Он услышал, встал из-за стола и беспрепятственно покинул зал, но Пума готова была выстрелить в любого, кто посмел бы его задержать.
Каменное чудовище раскалялось. Лягушка нагревалась от злости, от нее шел нестерпимый жар. Обжигающий воздух струями поднимался вверх. Окна галереи служили чем-то вроде дымохода в топке. Пасть статуи уже сделалась красной и светилась, когда она схватила шамана. Она потащила его прямо в рот, одежда шамана, перья на голове дымились и тлели.
— Бежим, — крикнула Пума Еноту, шерсть на котором уже начала пахнуть паленым.
Через полчаса все путешественники были уже далеко от квадратного каменного дома.
— Оставьте меня наедине с Вюртембергом, я над ним немного поколдую, — сказал Дрозд.
Дверь стариков
— Вот к чему может привести небрежность в выборе божества, — сетовал рыцарь после неприятных врачебных процедур Черного Дрозда.
— Интересно то, что мысли у этих чудаков были самые обыкновенные, ничего кровожадного, — Енот недоуменно развел лапами, — но какие же они мерзавцы!
В ту ночь спали под открытым небом, завернувшись в одеяла и согреваясь костром из трех бревен.
