— Вот и поговорили, — подытожил Енот, — содержательно, а главное, понятно.
Путешественники развернулись на запад и начали свой долгий поход в сторону гор.
Они шли и шли. Енот развлекал всех, гоняя соек по лесу, перекликаясь с настоящими оленями, он прыгал, как белка, съезжал с пригорков, заваленных осенними листьями, и просто кувыркался через голову.
Днем Енот варил похлебку на костре и жарил блинчики на раскаленных камнях, объясняя, что если сложить камни шалашиком, то внутри можно было бы сделать и пирожки. Но блинчики с кленовым сиропом тоже были неплохие.
Еще он указывал направление, но так как Буланже с придворными была еще очень далеко, маршрут определялся приблизительно.
Несмотря на старания Оленя все очень уставали от дороги. И Енот уставал. Идти было очень тяжело.
Первую свою ночевку они устроили в шалаше: воткнутые в землю колья переплели сучками и завалили сверху листьями и травой. Внутри шалаша было холодно и сыро, но лучше, чем снаружи. За ночь надо было высушить промокшую обувь, поесть и выспаться. Дежурили, охраняя друг друга по очереди, сменяясь несколько раз за ночь.
Если бы горячий и пушистый Енот не приваливался к Пуме, ей пришлось бы туго. Он действовал, как печка. Получалось, что даже спящий Енот был чрезвычайно полезен.
Следующий день они шли через лес. Когда Пум-Пум уставала очень сильно, Вюртемберг сажал ее на арабскую лошадь, которая на этот раз тоже везла множество всяких припасов. Пума устраивалась в седле, и Енот согревал ей спину. Он кормил ее еще остававшимися на ветвях орехами. Объяснял, чем лещина отличается от фундука. Слушая болтовню Быстрого Оленя могло показаться, что он проработал всю жизнь в бакалейной лавке. Если бы не было известно, что он на своем веку потопил три парусных корабля.
Вскоре Пума начала замечать, что происходит вокруг. Она не стала уставать меньше, чем раньше; но невероятной тяжести первых дней пути уже не чувствовала. Ей нравились красноголовые дятлы, лесные мыши с темной полосой на спине. Она видела множество грибов, росших повсюду: на земле, на пнях и на деревьях; самых разных форм и расцветок. Когда им встретился отъевшийся к зиме медведь, Пума так обрадовалась, что чуть не бросилась с ним обниматься, но медведь вовремя убежал.
Наконец деревья начали редеть, и вечером путешественники оказались на границе альпийских лугов. Опять заночевали в неудобном шалаше. Шалаши вообще удобными не бывают. Ночью землю придавило облаком. Дождя не было, но промокли все насквозь.
