— Вот, мой милый Джо, — говорил Кархада, — я давно вожу с собой эту странную безделушку. Я человек без предрассудков, имею неплохое образование, но временами мне кажется, что именно этот шарик приносит мне удачу. Думаю, это мой талисман.
— Думаю, что удачу вам приносят ваши дарования. Ум и настойчивость, – Вюртемберг знал, что его хитроумные планы больше теперь ему не пригодятся и завтрашний день пройдет для него не так тяжело, как он предполагал раньше. Он с интересом ожидал продолжения игры барона.
Спасибо, любезный Джошуа. Вы изысканно галантны. Я, конечно же, настойчив и деятелен, но шар этот берегу. Довольно странно, имея целый корабль золота, придавать значение такой мелочи.
Кархада закатил шар обратно в ящик и закрыл его на ключ. А ключ, до этого спокойно лежавший среди бумаг и карт, он на шнурке повесил себе на шею. Взял флягу, наклонил над своей кружкой. Фляга была пуста.
— Вот это да! — Кархада совершенно искренне рассмеялся, чему Вюртемберг удивился еще более искренне.
— У нас нет пресной воды, с этими сокровищами забыли о главном! — Кархада был великолепен.
— Не хочется будить команду, — моментально подхватил рыцарь, — но вода нужна.
Если не возражаете, я немедленно отправлюсь на лодке и привезу две-три бочки. В бухту впадает речушка, здесь совсем рядом.
— Как-то, право, неловко вас обременять, — замялся барон.
— Что вы, что вы.
— Ну, так и быть. Пойду спущу на воду шлюпку, а вы, мой благородный друг, прихватите с собой меч на случай, если дикие звери выйдут на водопой, — и дон Кархада удалился в темноту, спускать лодку на воду.
«Жаль, красивый был стол», — думал Вюртемберг, взламывая Рептилией ящик. Он положил шар в карман штанов, опоясался мечом и вышел на палубу. В темноте с трудом разглядел барона в черной одежде. Шлюпка уже бултыхалась и гремела о борт. Кархада сделал вид, что не смотрит на оттопыренный карман.
— Джошуа, спускайтесь, потом я подам вам бочки и весла.
Вюртемберг ловко соскользнул по веревке далеко вниз с палубы корабля, принял и отвязал одну за другой три бочки, черпак и весла. Оттолкнулся от борта стеной возвышавшегося во мраке судна и уплыл в ночь, чтобы больше никогда не возвращаться.
Доуз
Дон Кархада протер запотевшее окно каюты рукавом камзола, царапая стекло пуговицами. Солнце не поднялось еще над водой, и только вершины холмов проступали неясными серыми пятнами в сумраке наступающего утра. Кархада вытащил из-за пояса пистолет, так мешавший ему спать, бросил его на стол, затянул ремень и отворил дверь.
