Можер сделал шаг вперед.
– Я сын Ричарда Нормандского, герцогиня. Второй по счету. Зовут меня граф Можер.
Беатриса внезапно рассмеялась:
– Когда вы входили, мне показалось, вы разобьете головой дверной косяк. Проем явно не для такого роста.
Чуть улыбнувшись, нормандец ответил:
– Если бы это было не у вас в доме, я бы вышиб этот косяк кулаком, чтобы можно было войти, не сгибаясь. Мне это не впервой.
– «Не впервой»? – весело спросила герцогиня. – Любопытно. Вы, значит, не любите сгибаться? Не расскажете ли нам об этом случае? Я страсть как люблю истории, не укладывающиеся в рамки обыденности.
– Собственно, и рассказывать почти нечего, – пожал плечами Можер. – Один каноник как-то пригласил меня в гости. Я попробовал войти в его крысиную нору, но верхний косяк дверной рамы оказался чуть ли не на уровне моих плеч. Я спросил у каноника, как мне войти? Он ответил, что надо нагнуть голову. Для меня это было равносильно поклону. И кому? Какой-то церковной крысе, члену капитула при епископе! Я никогда никому не кланялся, это не в моих привычках, а тут какой-то червяк предлагал мне склонить перед ним голову! Недолго думая, я ударом кулака вышиб косяк, и он улетел в комнату, чуть не угодив хозяину между глаз. Но высота все же оказалась мала, и мне пришлось разбить еще и кладку, чтобы прошла моя голова.
Герцогиня от души рассмеялась.
– Что же каноник? – спросила она. – Как ему понравилось такое вторжение?
– Он завопил так, будто бы я развалил половину его дома, и пообещал пожаловаться на меня епископу. Я ответил, мол, это его дело, но чтобы жалоба не показалась его преосвященству слишком пустячной, принялся довершать разгром логова каноника. Тогда он упал на колени, умоляя прекратить крушить его бедное жилище. Взамен пообещал не жаловаться. Больше он меня в гости не звал.
– Бедный каноник, – смеясь, качала головой герцогиня, – какой, должно быть, был у него обескураженный вид после вашего ухода. Но вы что же, граф, работали при этом одними руками?
– Конечно, вот этими самыми! – и Можер выставил вперед два огромных, увесистых кулака.
– Боже правый! – всплеснула руками Беатриса. – Да ведь таким кулаком можно убить человека!
– Истинная правда, герцогиня, так оно и случилось однажды. Один негодяй посмел при мне оскорбить женщину, да еще и ударить ее. Я отшвырнул наглеца в угол, и он захотел драться со мной на мечах. Но после нескольких хороших ударов мой меч сломался. Что было делать? Не сражаться же одной рукоятью! А враг тем временем продолжал наступать. Его нисколько не трогало, что противник оказался безоружным! Это было нечестно, а меня учили уважать порядочность. Я улучил момент, когда этот рубака промахнулся, взял его одной рукой за ворот, а другой убил ударом кулака в лоб. Он даже не пикнул, мгновенно рухнув замертво. Наверное, я вышиб ему мозги.
