И протянул Добрыне собственный, стеклянный кубок.
Добрыня не удержался, пригубил – из любопытства.
– А недурно, – похвалил он. И, хитро прищурясь: – Небось из того винограда, что на твоей земле в Византии растет?
– Нет, – качнул головой Духарев. – Это – с земли булгарской.
Правда, тоже – с собственных виноградников Духарева, но об этом Сергей скромно умолчал.
А старший сын – молодчина. Исполнил всё безукоризненно. Безошибочно. Есть у него такой талант. И в больших делах, и в малых. Вот, к примеру, подобрал Артём мальчонку, пацанчика из простых смердов. Ничего особенного. Духарев, может, и сам бы подобрал сироту. И пристроил куда-нибудь к челядникам – коней пасти или во дворе прибираться. А сын мальчонку в род ввел. И не ошибся. Великим воином растет Илья-Годун. Когда рассказали Сергею Ивановичу, как его приемный сынишка сходу показал себя у князя Стемида, Духарев удивился. Не ожидал. А вот старый Рёрех, слушавший рассказ варяга-посланца, и усом не шевельнул. Но единственный глаз – так и сверкал.
Сергей понимал, почему. Артём угадал в мальце доброе железо для будущего клинка, но ковал клинок Рёрех. Возился с приемышем едва ли не больше, чем с родными сыновьями Духарева. Почему? Видать, была на то причина. А какая, спрашивать ведуна бессмысленно.
Но результат налицо. Меч получился добрый. И еще один стальной стежок скрепил важнейшую связь меж родом воеводы-боярина Серегея и природными белозёрскими варягами. И новый стежок – сегодня. Вольг-Варяжко.
Почти полвека прошло с тех пор, как Сергей пришел в этот мир. Безродный чужак, никто… А теперь самые славные мужи этой земли – его родичи. Воистину не зря прожиты полвека. И пусть Духарев умирать пока не планировал, но мысль о том, что все его сыновья, даже малолетка Илья, могут не только за себя постоять, но и завоевать уважение лучших воинов этого мира, – грела сердце.
Глава 18
Шестью месяцами ранее.
Подворье белозерского князя Стемида Большого
– Годун, я здесь решаю, кто годен в отроки, а кто – нет! – Стемид Большой взирал на мальчишку сверху вниз довольно-таки свирепо. – Ворочать весло тебе не по плечу. Значит, будешь детским!
– Илья! – звонко выкрикнул сын боярина-воеводы Серегея. – Так меня зовут родичи! Запомни, дядька Стемид, если хочешь, чтоб я тебе служил!
Трувор, успевший познакомиться с норовом Ильи-Годуна, вдобавок нахватавшегося дерзости у рода Машеговичей, расхохотался. А вот его старший брат, Стемид Белозерский, был попросту обескуражен. Не привык князь, чтобы этакий дрыщ позволял себе нахальничать. Властная Стемидова душа требовала: врезать сопляку и отправить на конюшню – стойла чистить. Но Стемид – варяг. Князь. Значит, человек чести и Правды. А по Правде наказывать мальца – не за что. Каждый может проситься в отроки. И настаивать – тоже. Тем более – родич. А Годун – родичь и есть, ведь старый Рёрех сейчас в роду у Серегея, а сей мелкий и дерзкий малец боярину-воеводе – сын. И бересты с пареньком пришло две. Одна – от отца его, Серегея, а вторая – от Рёреха. В первой малец именовался Ильей, во второй – Годуном. В первой была просьба: обойтись с малым как с собственным сыном. Во второй – повеление научить парнишку варяжской Правде.
